Но почему? Он настоящий таглиосец, принадлежащий к низшей касте. Разносчик овощей, обремененный женой, детьми и, как он недавно узнал, парочкой внуков. Один из тех, кого считают оплотом нации, – тихий трудяга, в поте лица зарабатывающий на жизнь. И со мной он обращается как с любимой дочерью. Что в нем зловещего?

В Раме странного гораздо больше. В свои двадцать три он уже овдовел. Женился по любви, что для Таглиоса нетипично – там браки всегда заключались по сговору. Его жена скончалась при родах, младенец вышел из утробы мертвым. Поэтому в Раме столько горечи и разочарования. Подозреваю, в легион он вступил потому, что ищет смерти.

О Синдху я не знаю ничего. Из него клещами слова не вытянешь, и жути он наводит даже больше, чем Нарайян. Однако распоряжения всегда выполняет добросовестно и без вопросов.

Всю жизнь меня окружали темные личности. Долго, очень долго я была женой Властелина – самого зловещего колдуна из всех, кого знала. Неужели я не справлюсь с этими тремя людишками?

Никого из них нельзя назвать глубоко верующим, что тоже кажется странным, ведь вся жизнь таглиосца пронизана религией, каждое ее мгновение рассматривается как священный опыт и служение высшим силам.

Меня это беспокоило до тех пор, пока я не заметила, что религиозный пыл в моем войске несколько угас. Я спросила об этом одного из воинов. Ответ был прост:

– Здесь нет жрецов.

Похоже, причина действительно в этом. Невозможно найти общество, состоящее только из истинно верующих. А пережитое этими людьми смешало все их представления о божественном промысле. Выдернутые из привычной мирной жизни, они повидали ужасы, которые не объяснит никакая религия. Им уже не стать прежними, и Таглиос тоже изменится, когда они возвратятся.

Численность Отряда увеличилась втрое. Теперь у меня под началом шестьсот человек, исповедующих три основные религии и несколько еретических культов. А еще к нам примкнуло более сотни рабов вовсе не таглиосского происхождения. Если они обретут уверенность в себе, из них получатся прекрасные воины. Бежать им некуда – у них ни кола ни двора. Отряд может стать для них и семьей, и домом.

Беда в том, что при таком множестве верований мы ежедневно отмечаем какой-нибудь праздник. Если еще и жрецы заведутся, у меня здорово прибавится хлопот.

Воины почувствовали себя в безопасности и дали волю вековым предрассудкам, ослабили дисциплину, забыли о войне. Зато вспомнили, что я – женщина. И это меня бесит больше всего.

Законы и традиции в Таглиосе ставят женщину на один уровень со скотом. Даже ниже – со скотом обращаются не столь грубо. Женщины, которым удается добиться высокого положения в обществе или обрести власть, вынуждены держаться в тени и манипулировать внушаемыми мужчинами. Еще одно препятствие на моем пути, может быть, самое серьезное.

Как-то утром я вызвала Нарайяна.

– Мы в сотне миль от Дежагора. – Настроение у меня было отвратительное из-за ночных кошмаров, нервы – на пределе.

– Сейчас нам нечего опасаться.

Уверенность моих людей в том, что угроза миновала, крепла день ото дня.

– Я намерена кое-что существенно изменить в нашей жизни. Сколько у нас надежных людей?

Он ухмыльнулся. Самонадеянная мелкая крыса.

– Треть. А может, и больше, если как следует проверить.

– Неужели так много? – Я была удивлена.

– Вы не с теми общаетесь. Некоторые из наших воинов получили в легионах хорошую выучку, им привита дисциплина и выдержка. Что касается рабов, то они полны ненависти и жаждут мести. Они знают, что никто из таглиосцев не способен повести их в бой с Хозяевами Теней. Среди них есть и те, кто искренне верит в твою звезду.

И на том спасибо, коротышка.

– Но большинство вряд ли решится идти за мной?

– Вероятно. – Опять ухмылка, на этот раз лукавая. – Мы, таглиосцы, не любим, когда нарушается естественный ход вещей.

– Естественный ход вещей в вашем понимании – это когда сильные правят, а слабые подчиняются. Так знай же, Нарайян: я сильная. Просто я еще не показывала Таглиосу мою силу. Надеюсь, ему не придется испытать на себе мой гнев. Я бы предпочла обрушить его на Хозяев Теней.

Он вдруг испугался. И несколько раз поклонился мне.

– Конечной целью нашего похода остается Годжа. Можешь передать это остальным. В Годже соберем выживших, пропустим их через сито и восстановим армию. Но мы не отправимся туда, пока не наведем порядок в наших рядах.

– Да, Госпожа.

– Приказываю собрать оружие, все, что есть. Никаких возражений не слушать. Вооружить людей, которых считаешь надежными. Пусть они идут колонной на левом фланге. А справа пойдут религиозные фанатики. Их необходимо отделить от тех, кого они знали до Дежагора.

– Это может создать некоторые проблемы.

– Вот и хорошо. Мне необходимо увидеть корни этих проблем. Я все возмещу с лихвой. Приступай. Разоружи их прежде, чем они спохватятся. Рам, помоги ему.

– Но…

– Я в состоянии позаботиться о себе, Рам.

Его опека раздражала.

Нарайян рьяно взялся за дело, и почти все расстались с оружием добровольно.

Построившись согласно моему приказу, Отряд тронулся в путь. Я не объявляла привал, пока все не выдохлись настолько, что никто не мог даже жаловаться. Вечером устроила смотр. По моему распоряжению Нарайян поставил вооруженных солдат позади безоружных. Надев доспехи, я села на черного жеребца и прогарцевала перед шеренгами. Вокруг меня плясали ведьмины огни. Их было немного – я мало преуспела в попытках вернуть былые магические способности.

Доспехи, конь и огоньки предназначались для создания образа, имя которому – Жизнедав. Я его придумала еще до того, как Отряд прибыл в Майн, чтобы сразиться с Хозяевами Теней при Годже. Вместе с Костоправом в образе Вдоводела эта дама одним своим видом – сверхъестественно грозным, архетипически смертоносным – должна была повергать врагов в трепет. Впрочем, не помешает, если передо мной будет трепетать и мое собственное войско. В стране, где волшебство воспринимают не как досужие сплетни, а всерьез, для этого хватит и ведьминых сполохов на латах.

Я медленно проехала перед строем, ощупывая взглядом солдат. Они поняли, что происходит. Командир ищет тех, кто склонен к неповиновению, и этим людям не поздоровится.

Я проехала еще раз. Тому, кто всю жизнь настороже, найти потенциальных бунтовщиков нетрудно.

– Рам, – указала я на шестерых отобранных, – вот эти мне не нужны. С чем пришли к нам, с тем пусть и проваливают. – Я говорила громко, чтобы слышали все. – Кого в следующий раз отсею, те отведают кнута. А в третий раз мы устроим праздник смерти.

Ряды шевельнулись – до солдат дошел смысл сказанного.

Шестеро не понравившихся мне удалились, бросая злобные взгляды. Я обратилась к остальным: