Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Грегори встревоженно склонился к ней.
– В чем дело?
– Не знаю, – ответила Люси, и в ее глазах появился панический ужас. – Но что-то не так.
– Вот, сейчас, – проговорила повитуха, – еще чуть-чуть...
– Я знаю, что должна чувствовать, – резко выдыхая, сказала Люси. – Но сейчас все по-другому.
Врач подал новорожденного младенца – девочку, как с радостью отметил Грегори, – повитухе и сосредоточил свое внимание на Люси.
– Гм... – произнес он, кладя ладони ей на живот.
– Гм?.. – поинтересовалась Люси. Причем с явным нетерпением.
Доктор заглянул под простыню.
– Вот это да! – воскликнул Грегори и вернулся на свое место у плеча Люси. – Даже не думал, что увижу такое.
– Что происходит? – требовательным тоном спросила Люси. – Что ты там... о-о-ох!
Фью-ю-ють!
– Господь всемогущий! – всплеснула руками повитуха. – Их двое!
«Нет, – подумал Грегори, чувствуя себя очень странно, – их девять».
Девять детей.
Девять.
Десять без одного.
А десять – уже двузначное число. Еще один раз – и его отцовство будет выражаться двузначным числом.
– О Боже! – прошептал он.
– Грегори? – окликнула его Люси.
– Мне надо присесть.
Люси слабо улыбнулась.
– Во всяком случае, твоя мама будет очень довольна.
Он кивнул, с трудом соображая. Девять детей. Что нужно делать с девятью детьми?
Любить их, наверное.
Грегори с улыбкой посмотрел на жену. Ее волосы растрепались, лицо было одутловатым, под глазами темные круги.
Но для него она оставалась красавицей.
«Любовь действительно существует», – думал он.
И любовь эта велика.
Девятикратно велика.
А значит, безгранична.