Какой же я был слепой! На самом деле, ты всегда знаешь, кто предатель, просто не хочешь признаваться в этом самому себе в стремлении идеализировать любимого человека. Я знал! Я всё прекрасно знал! Просто расстраиваться не хотел.

Да я и не расстроился. Обидно было поначалу, а теперь ничего. Всё равно со временем плохое забывается, и ты вспоминаешь только самые яркие и светлые моменты.

Я вот Кудряшова на дух не переносил, а теперь скучаю по нему. И по ротному скучаю. Даже по комбату немного. А ведь они покруче мне поднасрали, чем какие-то ребятишки несмышлёные.

Кто знает, может, мы с ними ещё встретимся в этой жизни?

Одинцов всё не шёл из моей головы. Что, если попросить его помощи? Если он не пиздобол, и что-то реально сможет, то только у себя на родине. Да, после референдума Берлессия станет и моей страной, но границу перенесут не сразу.

Если бы только я нашёл возможность перебраться через посты берлессов, это бы многое решило. Найду сестрёнку, женюсь на Анне и на работу устроюсь. Кем я буду работать в берлессии? Я же не умею ничего? Шофёром могу или грузчиком устроиться, в охрану пойду на крайний случай.

Впервые за долгое время я позволил себе помечтать. Это радиация начала на меня действовать?

В Стальнльном было охуительно! Я пересмотрел херову кучу передач об этом городе, но ни одна видеокамера в мире не могла передать эту атмосферу. Город был похож на спящего великана, которого было жутко тревожить.

Тихо и красиво. Я бы остался здесь жить, если бы не радиация. В самом центре города у меня пробило колесо. Поймал какую-то палку с гвоздём по неосторожности. Спрятав внедорожник в кусты, я поставил его на сигнашку и отправился к дому Анны. Пошёл налегке с винтовкой и парой гранат.

Появился я, как выяснилось, вовремя. Девчонка бросила вызов волку! Огромному и злому, блять, зверю!

Зрелище было что надо! Я посмотрел битву с особым удовольствием! Мне было интересно, сикнет Нюрка или на самом деле будет ебашиться?

Стрелял я всё так же хреново, как и до войны, но с такого расстояния из винтовки попал бы кто угодно. И я попал.

Нужно было видеть, с каким остервенением девчонка бросилась добивать подранка! Домкратом! По голове!

Я добил псину контрольным в голову, чтобы не мучился, бедолага.

— Ай-я-яй, Анна! — протянул я, когда она повернулась и увидела, наконец, своего спасителя. — Как ты могла убить волка? Он, наверняка, занесён в Красную книгу. А говорила, что пацифистка?

— Да пошёл ты на хуй, козёл! — набросилась на меня она. — Не мог раньше выстрелить? Ты что тут вообще делаешь?

— В гости приехал.

Я шагнул к Анне, но она замахнулась на меня окровавленной железякой, заставив остановиться.

— Не приближайся! Я тебя убью! Клянусь, что убью!

Я как бы не рассчитывал на тёплый приём с караваем, но и не думал, что встречу Анну в таком агрессивном настроении. Я думал, она сидит и плачет о своей ужасной судьбе, а она пиздится с волками, как хер пойми кто! Где Нюрка-плакса? Куда она делась? Я не узнавал Анну.

— Это что, кровь?

Я дотронулся до подбородка девушки, на котором были какие-то вишнёвые разводы.

— Это... — она смачно облизнула нижнюю губу, как будто она была невероятно вкусной. — Черешня.

— Где ты взяла черешню?

— В саду!

— Ты, что, балда, ягод ядовитых нажралась?

— Не твоё, сука, дело! Вали в свой Северо-Бровинск! Домой! Здесь моя территория! Я никуда с тобой не поеду! Понял? Я останусь дома! Тебе придётся меня убить, чтобы отдать берлессам!

Так вот, в чём дело? Даша пропизделась? Сучка!

— Я не за тобой, Анна. Я к тебе. Я передумал.

— Не верю ни одному твоему слову!

— Придётся поверить. Мне больше некуда пойти. Может, приютишь дезертира?

— Ты бросил войну? — удивилась Анна, чуть опустив домкрат. Видимо, рука затекла держать это увесистое оружие. — Ты сейчас не врёшь? Это... Думаешь, я совсем дура?

— Клянусь памятью родителей! — я поднял руку вверх для убедительности, заставляя Анну теряться ещё сильнее.

— А как же Даша?

— Мы расстались. Прямо сейчас она пересекает границу Берлессии.

— А... Что случилось?

— Я понял, что хочу быть с другой женщиной. С тобой! Я хочу быть с тобой! Навсегда. Поэтому я здесь...

Вот уж и правда женщины любят ушами. От злости Анны не осталось и следа. Я притянул её к себе, и она выпустила домкрат из рук. Прямо мне на ногу! Больно, сука!

Её губы были сладкими, со вкусом черешни. Она задрожала в моих объятиях и судорожно вздохнула, наполняя моё сердце нежностью и счастьем.

Я потерял голову и бдительность, поэтому не заметил момента, когда Анна замахнулась на меня рукой.

Звонкая, совершенно неожиданная пощёчина обожгла мою щёку.

— Ауч! — ошалело воскликнул я, потирая  вспыхнувшее лицо ладонью.

Губы Анны, превратившиеся в узкую полоску, едва заметно улыбались. Она была пиздецки довольна собой! Рыжая стерва!

— Пойдём, милый гость, поможешь мне по хозяйству!  — деловито сказала она, развернувшись к дому. Я огляделся по сторонам и пошёл следом. — Полковники умеют баню топить?

Глава 61. Сергей

— Ты хочешь затопить баню? — удивился я, идя за девушкой.

— Конечно. А что? — пожала плечами она.

— А где ты воду собралась брать?

— В колодце.

— Ань,тутвсё смертельно опасно! И вода в том числе!

— Я думаю, ты преувеличиваешь. Волк же не сдох? И у него не было двух голов, если ты не заметил.

— Дым из трубы может привлечь внимание других людей. Мы не можем быть уверены, что одни здесь.

Анна остановилась так резко, что я едва не налетел на неё. Она повернулась и устало посмотрела на меня.

— Слушай, полковник, я буду заниматьсятутвсем, чем пожелаю. Если тебе что-то не нравится,можешь проваливать. Где твоя машина, кстати, ты же не пешком пришёл?

— Прилетел на крыльях любви, — отшутился я, пытаясь сгладить нашу стычку.

Мне не нравилось, что Анна зовёт меня полковником, а не по имени. Я уже изучил её повадки. Это значит, чтоАнназлится и соблюдаетдистанцию. Придётся подчиниться и сделать, каконахочет. Я впервые почувствовал себя подкаблучником.

Мы всё же дошли до дома, и я помог рыжей командирше открыть ворота и выломать петли