Миллиардер повернулся к Лизе спиной, любуясь красной с белой каймой орхидеей. Девушка испуганно уставилась на карлика. Не ослышалась ли она? Он назвал ее Русалочкой. Но откуда он знает...

– Мне все известно, – продолжил стоявший к ней спиной Костандиллис. – Весь мир считает меня богом, и, поверь, это недалеко от истины. Или ты предпочтешь, чтобы тебя называли твоим подлинным именем – Лиза, Лиза Кречет?

Девушка быстро нагнулась и схватила секатор. Ей неизвестно, каким образом грек выяснил ее подноготную, но она будет бороться за свою жизнь. Оранжерея представляла собой огромное помещение, стены и крыша которого были сделаны из стеклянных плит. Если она обезвредит Костандиллиса, то сумеет найти способ покинуть оранжерею не через дверь, ведущую в приемную, а пробив дыру в стене. Если это остров, то должны иметься моторные лодки или катера, на которых сюда доставляют еду и пленников. И, следовательно, она сможет удрать с острова!

Грек обернулся, его седые косматые брови взлетели вверх, губы изогнулись, обнажая крепкие желтоватые зубы – клыки хищника, питающегося мясом.

– О, нет ничего страшнее молодой дамы, в руках которой смертельное оружие... – произнес он медленно, издевательски и затянулся сигарой. – Ну что ж, дочка великого художника, можешь приступать к умерщвлению греческого миллиардера.

Лиза приблизилась к Костандиллису с секатором в руке.

– Обещаю, что не причиню вам вреда, но вы должны сказать, как я могу покинуть остров. Иначе мне все же придется причинить вам вред, господин Костандиллис.

– Какая незадача... – хмыкнул грек, указывая в сторону грота. – Телефон, посредством которого я могу вызвать охрану, находится в десяти метрах отсюда, я же пребываю в обществе прелестной юной дамы, которая угрожает мне смертью...

Но в голосе Георгиоса Костандиллиса Лиза не уловила страха. Или он ничего и никого не боится? Глупости, каждый человек, в том числе и Костандиллис, боится.

В правой руке миллиардер зажал дымящуюся сигару, а левой легонько щелкнул. Тотчас к нему подбежали четыре огромных черных дога, появившихся из-за тропических растений. Псины окружили Лизу и угрожающе зарычали.

– Советую осторожно положить секатор на дорожку, – сказал грек. – Иначе я могу еще раз щелкнуть пальцами, и тогда псы бросятся на тебя. Последняя минута твоей жизни будет самой мучительной – до того, как они перегрызут тебе горло, мои милые собачки сдерут тебе с лица кожу и откусят пальцы.

Лиза, понимая, что миллиардер говорит чистую правду, ощущая дрожь в ногах, положила секатор на дорожку. Костандиллис свистнул, и собаки исчезли в зарослях. Он поддел носком ботинка секатор и задумчиво произнес:

– Где-то в оранжерее валяются также тяпки, грабли и даже лопата. Я, знаешь ли, вырос в деревне и иногда вспоминаю свою юность и занимаюсь земледелием. Но не советую тебе снова поднимать на меня руку, потому что тогда я не буду сдерживать моих песиков.

Миллиардер двинулся по дорожке, Лиза последовала за ним. Итак, она была в ловушке. Хитрый ядовитый паук, Георгиос Костандиллис завлек ее, глупую муху, в свои сети. И только от него зависит, окажется ли она снова на свободе – или он выпьет из нее кровь.

– Ты не теряешь присутствия духа в ситуациях, которые многим показались бы безнадежными, – продолжал вещать грек, – однако в то же время не идешь на безрассудный риск, понимая, что это может закончиться твоей смертью. У тебя имеется голова на плечах, иначе бы ты не смогла обвести вокруг пальца меня, великого Костандиллиса. Да, ты именно та, кто мне нужен.

Они оказались около озера. Миллиардер неожиданно спросил Лизу по-русски практически без акцента:

– Ты сильно любила своего отца?

Девушка ответила:

– Очень.

– Гм, если бы у меня была такая дочь, как ты, – сказал, переходя на французский, Георгиос Костандиллис, – я бы не ведал забот. У меня имеется целый выводок детей, как законных, так и незаконных. После моей кончины, которая когда-нибудь последует, ведь я, увы, не Зевс, что живет вечно, вся империя, выстроенная мной за сорок с лишним лет, перейдет в руки детишек. Они окончили лучшие университеты мира, где их обучали экономике, праву, языкам. Я же всего начальную школу – моя мать тяжело заболела, и мне пришлось заботиться о том, как прокормить семью. Об учебе пришлось забыть, я начал зарабатывать на жизнь. Мне было тогда девять лет. По сравнению со своими детьми я неуч. Но ведь именно я – великий Костандиллис! Жаль, они наверняка развалят мою империю. – Миллиардер на минуту задумался. – А вот тебе я завещал бы все, чем обладаю, ничего не опасаясь. Ты бы сумела не только сохранить накопленное мной, но и многократно приумножить. Твой отец мог бы гордиться тобой. Кстати, я ведь знал Леона Кречета.

Лиза вспомнила, что отец когда-то с энтузиазмом отзывался о греческом магнате, который приобрел у него сразу не то семь, не то десять картин, выложив за них непомерную сумму наличными.

– Ты была в России? – внезапно спросил миллиардер. – Ах да, о чем я спрашиваю, ты же родилась во Франции. Однако твой отец – русский, и ты говоришь на этом невероятно сложном языке, как на родном. И, кроме того, владеешь еще полудюжиной других. А вот мне всегда с трудом давались чужие языки. Я знаю, что над моим французским произношением смеются. Конечно же, за глаза, ведь никто не рискнет потешаться над Георгиосом Костандиллисом в открытую. Моя жена, Ирэн, обучала меня русскому, но больше трех десятков фраз я сказать не могу.

«Что это значит? – размышляла Лиза. – Ведь хитрый грек похитил меня вовсе не для того, чтобы беседовать о том, кто владеет какими языками и на каком уровне».

– Ты украла мои драгоценности, – продолжил Костандиллис. – И сделала это чрезвычайно ловко. Из-за тебя мне пришлось избавиться от начальника охраны и нескольких его лоботрясов-заместителей.

– Вы их уволили? – спросила, предчувствуя неладное, Лиза.

Грек усмехнулся.

– Можно и так сказать. Теперь они отдыхают – на дне морском. И все из-за тебя, Лиза Кречет. Или ты хочешь, чтобы я называл тебя Русалочкой? Или Жанной Дюбуа? Или Лаурой Паре? Не сомневаюсь, что у тебя имеется еще дюжина других имен, которые ты используешь для своей преступной деятельности.

Грек двинулся по берегу озера. Он в самом деле сотворил себе подобие райского сада, подумала Лиза. И живет в нем в полном соответствии с библейской легендой, – дьявол, принявший облик змея-искусителя. Ведь многие уверены, что нечистый обрел человеческое тело и назвался Георгиосом Костандиллисом.

– Мне известно о тебе гораздо больше, чем ты предполагаешь, – криво улыбнулся грек. – На сейфе ты оставила отпечатки пальцев, которые совпадали с отпечатками так называемой Русалочки. Когда я узнал, что именно моя назойливая любовница Анабелла поместила тебя в позднее сгоревшую клинику доктора Геллендорфа, то мне сделалось ясно: тут что-то нечисто. Анабелла поведала мне перед смертью правду, рассказав о том, как пыталась устранить свою нелюбимую падчерицу, а когда та чудом выжила, но потеряла память, запихнула ее в психиатрическую лечебницу, где девушку должны были убить. Анабелла была беспринципной, жадной шлюхой. Правда, чрезвычайно изобретательной в постели.