— Вам, наверное, будет приятно услышать, — примирительно сказал он, — что мы получили признание в обоих убийствах. Только представьте: Курата заявил, что страдает бесплодием, и девица пыталась охомутать его, приписав ему отцовство. Это привело Курату в такую ярость, что он отобрал у нее дорогой пояс, который сам и подарил. Тогда она начала угрожать ему, и Курата задушил ее этим поясом, бросил тело в заросли тростника, а пояс отдал первому попавшемуся нищему.

— Юмакаи.

— Точно. Позже старик узнал его в магазине и устроил дурацкую сцену, начав молоть всякую чушь про Дзидзо и про потерянный пояс. Тогда Курата велел ему прийти после наступления темноты и пообещал подарить ему другой пояс. Но вместо этого он задушил старика, оттащил тело к каналу и сбросил в воду. Вот и все, дело завершено.

— Ну что ж, поздравляю вас. Вы превосходно справились с задачей. Однако я пришел по поводу Оэ. Если у вас осталась его одежда, я хотел бы взглянуть на нее.

— Разумеется, мы сохранили эту одежду — ведь расследование продолжается.

Кобэ хлопнул в ладоши и отдал распоряжение молодому полицейскому, который, вскоре вернувшись, бросил на стол Кобэ ворох одежды.

Акитада взял в руки расшитый пояс и разложил его на столе. Глубокие складки остались на нем в тех местах, где он перетягивал тело Оэ и где узлом был привязан к статуе. В середине пояс был смят меньше, но сильно пропитан кровью. Изнутри он был подбит другой тканью. Перевернув его изнаночной стороной, Акитада заметил, что совсем мало крови просочилось туда снаружи. Рассмотрев пояс, он разложил на столе платье.

— Так я и думал. — Акитада указал Кобэ на чистую ткань в верхней передней части кимоно, почти рядом с вырезом. Он приложил к этому месту испачканный кровью пояс. — Смотрите! Вы понимаете, что это означает?

Кобэ склонился над тряпьем, и глаза его округлились от ужаса.

— Силы небесные! — воскликнул он. — Его убили уже после того, как привязали.

— Да. Если бы его убили раньше, то на месте, где обычно повязывается пояс, ткань не была бы запачкана кровью. Оэ связали так, что пояс проходил по груди и под мышками. Это означает, что убийце вовсе не понадобилась сила. Перерезать горло связанному человеку может кто угодно. — Акитада поморщился. — Это также свидетельствует о трусости преступника.

Кобэ озадаченно поскреб затылок.

— Но как же убийце удалось добиться, чтобы жертва добровольно позволила связать себя?

— Вспомните: Оэ был очень пьян. Принудили его к этому хитростью или угрозой, уже не имеет значения. Одурманенный выпитым, он не осознавал опасность своего положения.

— Хм, странно, — упорствовал Кобэ. — Все действительно могло произойти именно так, но это не означает, что убийца не Исикава. Так или иначе, но мои люди сейчас обшаривают все столичные монастыри и храмы, а завтра примутся за те, что расположены за городом. Я намерен поймать этого юного душегуба в любом случае, и тогда он пожалеет, что удрал.

Акитада почти надеялся, что ошибся относительно места, где мог скрываться Исикава, но глупый юнец сам выдал его. Повернувшись к двери, он напоследок сказал:

— Завтра я наведаюсь в монастырь Ниння и тем самым освобожу вас от лишней работы.

Кобэ задумчиво прищурился, глядя ему вслед.

В ту ночь Акитада долго не мог заснуть, размышляя о деле принца Ёакиры. Его решение наведаться в храм было скорее интуитивным, чем рациональным. Даже сейчас он не знал, что собирается искать в этом месте, уже десятки раз обследованном со всех сторон после случившегося. Акитада понимал одно, что должен ехать.

«Истину ты должен искать внутри, ибо извне не обретешь ее» — такой совет он почерпнул, прочитав каллиграфический свиток на стене в доме принца. Акитаде до сих пор казалось, будто кто-то произнес эти слова вслух. Они призывали заглянуть внутрь, но не имеют ли они также отношения к тайне? До сих пор он пытался найти ответы на свои вопросы «извне», во внешней стороне случившегося, беседуя с внуком и братом принца, навещая его слуг и друзей. Теперь пора проникнуть в самую сердцевину, туда, где принц Ёакира расстался с жизнью, пока шестеро человек ждали его за дверью.

Задолго до рассвета Акитада и Тора приготовились к поездке в гористую местность к северу от столицы. Поскольку день был будний, Акитада послал записочку Хирате, попросив отпустить его и обнадежив относительно дела Оэ. Он вручил записку Хитомаро, чтобы тот доставил ее в университет до начала занятий. Акитада никак не мог избавиться от чувства вины перед отцом Тамако из-за того, что снова откладывал встречу с ним, но опасность, угрожавшая Садаму, понуждала его не терять больше времени и поскорее отправиться на поиски улик против Сакануоэ.

Они тронулись в путь верхом, когда было еще темно, что весьма утешало Акитаду, находившегося в мрачном настроении. В теплом влажном воздухе уже пахло утренним дымком, доносившимся сюда с многочисленных кухонь западных кварталов. Однако вскоре город с его запахами остался позади, и они наконец вдохнули ароматы летних трав, растущих вдоль обочины. Пустив лошадей рысцой, они наслаждались тишиной и простором. Тьма постепенно рассеивалась. Перед ними узкой лентой лежала дорога. Они ехали навстречу ветру и цели, ожидавшей их за вершинами сопок, поросших соснами. Иногда им встречался всадник или крестьянин на телеге. Эти смутные тени в ночи казались лишь движущимися желтыми точками, если имели фонарь. На телегах он обычно был, но пешие путники и всадники неуверенно пробирались в темноте, полагаясь только на чуть брезживший свет.

Поравнявшись с Акитадой и нарушив длительное молчание, Тора сказал:

— Вы должны признать, хозяин, что Хитомаро и Гэнба отличные ребята и превосходно выполняют свою работу.

Акитада, размышлявший о поездке Ёакиры в горный монастырь, с трудом оторвался от раздумий.

— К счастью, нам пока не удалось проверить этого, — ответил он. — За прошедшие две ночи к нам, слава Богу, не заглядывали подозрительные личности. И все же я намерен вернуться в город как можно скорее.

— А что вы все-таки думаете о Хитомаро, господин? — поинтересовался Тора.

— У него военная выправка, но воспитан он гораздо лучше, чем обычный воин, хотя и пытается скрыть это. В общем, любопытная личность.

— Да, иногда он ведет себя забавно. Я предложил ему сразиться на палках, а он сказал, что не умеет. Будто и вовсе никогда в руках не держал. Выходит, на мечах он тоже не согласился бы?

— Не огорчайся, — утешил его Акитада. — Зато твои таланты по достоинству оценил юный князь.

Тора улыбнулся:

— Да, этот мальчишка куда какой смышленый. Все схватывает на лету. Видели бы вы, как хорошо он справляется с ходулями! Я даже собирался показать ему несколько простеньких приемов боя на палках, только вот госпожа Сугавара позвала меня и приставила к делам.