Она сидела на его кровати и ждала его.

Дерек вздрогнул, чуть не вскрикнув от неожиданности.

- Ищешь свою маленькую игрушку?

В ее тоне было что-то обвиняющее.

- Нет, - солгал он.

- Твой отец ею пользуется.

Дерек наполнился чувством отвращения. Одна только мысль о том, что его отец засунул свою... штуку... в отверстие машины, вызвала у него тошноту, ему захотелось выбежать из дома и никогда не возвращаться. Но за отвращением скрывалось другое чувство. Ревность? Не совсем, хотя и что-то близкое. Это было больше похоже на вторжение в его личное пространство, что-то похожее на ограбление. Машина принадлежала ему, и как отец посмел забрать ее себе? Устройство пролежало в гараже много лет. Почему отец не использовал ее раньше? Почему он ждал, пока Дерек найдет ее, чтобы... делать то, что он делал?

- Он сейчас в спальне, - сказала она. - Засовывает туда свой хер.

Разве это не то, что он должен делать с тобой? Дерек подумал, и возникло чувство, как будто мама могла читать его мысли, потому что она грустно улыбнулась ему и сказала:

- Иногда некоторые вещи нельзя изменить.

Что это значит? Он вдруг почувствовал, что видит свою маму и своего отца в новом свете, но он не знал, что это был за свет. Он чувствовал себя растерянным и испуганным, и жалел, что рылся в гараже и нашел эту дурацкую вещь.

В то же время он чувствовал ее притяжение.

Не желая быть там, когда отец кончит, Дерек оставил маму на кровати, вышел на улицу, зашел в гараж и остановился, тяжело дыша, перед открытой дверью шкафа, где он нашел машину. Когда он смотрел на пустые полки, боязнь, смятение и тревога, все это скрутилось внутри него в один тяжелый узел всеобщего страха.

Что же ему теперь делать?

Он не знал. Но завтра в школу, и по идее, надо делать домашнее задание. Он хотел бы остаться здесь на всю ночь, хотел бы убежать и никогда больше не встречаться с родителями, но ни то, ни другое было невозможно. Он беспокойно бродил внутри гаража, сбрасывая некоторые из инструментов отца, пиная дырявую картонную коробку - пытаясь успокоиться, прежде чем, наконец, заставить себя вернуться домой. Его мучила жажда, и первое, что он сделал, это напился воды.

Когда он наполнял свою кружку в раковине, вошел его отец, весь сияющий.

- Как дела, спортсмен?

Дерек кивнул, что-то пробормотал и ушел, прежде чем кто-либо из них начал задавать друг другу неудобные вопросы.

В его спальне мама все еще сидела на кровати. Она держала машину на коленях. Он посмотрел на нее с отвращением. Тот факт, что его отец использовал ее, было просто омерзительно. Действуя импульсивно, он схватил машину, поднял ее над головой и разбил об пол. Несколько кусков металла откололись, но машина все еще оставалась практически неповрежденной, поэтому он схватил свою бейсбольную биту, прислоненную к стенке комода и начал яростно колотить по устройству, используя всю свою силу, чтобы уничтожить ее и остановившись только тогда, когда машину уже больше было не узнать. Она представляла собой просто набор металлических фрагментов, разбросанных по полу. Он даже не мог различить части, которые когда-то создавали отверстие.

Он ожидал, что шум привлечет его отца, но из передней части дома он слышал лишь звук телевизора и СиЭнЭн. Он знал, что его отец не придет.

Дерек вернул биту на место. Глядя на части машины, он внезапно почувствовал желание упасть на колени, собрать обломки и соединить все воедино. Он хотел снова использовать эту дыру, хотел почувствовать это чудесное ощущение проникновения, экстаз извержения и даже печаль после этого. Он хотел увидеть, как зажжется свет, хотел, чтобы клапан поднялся и свистнул.

В то же время он знал, что поступил правильно, и посмотрел на маму, ожидая одобрения. Но она только сказала:

- Ты думаешь, это что-то изменит?

Она покачала головой и одарила его той же печальной улыбкой, что и раньше.

- Иногда некоторые вещи нельзя изменить, - повторила она.

Кто были его родители? Хотел бы он знать. А что он действительно знал о них? Он еще никогда не чувствовал себя таким далеким ото всех, и ему было интересно, чувствуют ли и они то же самое по отношению к нему, ведь они просто незнакомцы, живущие под одной крышей.

Его мама встала с кровати и вышла из комнаты, ничего не говоря.

Может быть, ему удастся снова собрать машину, подумал Дерек. Или, возможно, он мог бы построить еще одну. Возможно, он мог бы построить две: одну для себя, одну для своего отца.

Может быть.

Иногда некоторые вещи нельзя изменить

Может быть.

Ⓒ The Machine by Bentley Little, 2017

Ⓒ Игорь Шестак, перевод, 2019

Мы

Женщина в красной «Сентре» превысила скорость, хотя, на самом деле, ехала не быстрее, чем ближайшие машины. На самом деле, Эд возможно и не остановил бы её, не будь она столь шикарной красоткой. Но было уже далеко за полдень, у него была квота, которую нужно было выполнить, и Эд полагал, что вполне может остановить кого-нибудь, чтобы немного скрасить свой день. А если она предложит минет, чтобы избежать штрафа? Что ж… этот участок пустыни довольно безлюдный и, как говорят в рекламе, то, что случится в Вегасе, останется в Вегасе.

Эд пробил номера — естественно, всё в порядке — затем дал женщине немного посидеть, понервничать, и лишь потом выбрался из патрульной машины и неторопливо подошёл к к дверце водителя. Окно было открыто, женщина уже достала свои права и регистрацию, и прежде чем Эд смог спросить: «Вы знаете, почему я вас остановил?», заговорила.

— Простите, — чуть не плача сказала она. — Я не смотрела на спидометр. Я просто думала, что если буду ехать наравне с остальными, то всё будет в порядке. Этот закон о скорости движения и всё такое. Я, правда, сожалею. Очень.

После враждебного отношения, с которым Эд столкнулся на дороге этим утром, честность женщины показалась особенно обезоруживающей. Она не пыталась отрицать произошедшее, или солгать, чтобы вывернуться; она просто извинялась и отчаянно пыталась не зарыдать.

— Ну, хорошо, — смягчился Эд. — На этот раз я отпущу вас без предупреждения. Но обращайте внимание на спидометр. Для этого они и существуют. Вам понятно?

— Да, офицер. — Женщина закивала, пытаясь улыбнуться. — Спасибо вам. Я сожалею. Это