уже проходили наши сторонники. Через разбитые стекла я видел, что они не знают, куда идти, но, когда в холл зашел бывший спецназовец, который и предложил этот план, он сразу повел всех за собой.

Тут же оцепление полиции дрогнуло, и на нас хлынул поток бойцов «сотен» в касках с битами в руках…

У Бегемота была разбита голова, племянник не чувствовал руку, я отделался разорванной одеждой и отдавленными ребрами. У большинства из тех, кто оказался тогда на верхней площадке, повреждения были куда серьезнее – к несчастью, пригодился лидокаин, который я захватил с собой. Полиция, несмотря на свою немногочисленность, сумела развести нас с наци в разные стороны и восстановить оцепление.

После натиска наших групп мы заняли несколько большее пространство, полиция тем временем сумела восстановить оцепление. Кураж от столкновения будто согревал, и мы не замечали мороза, ожидая результатов от тех, кто прошел в администрацию.

Спустя минут сорок на ступеньках показались наши делегаты – со стороны наци послышались какие-то вопли и ругань, полиция тут же оттеснила вышедших в нашу сторону, чтобы их попросту не растерзали. Вояка, который предложил зачитать обращение, растворился в общем людском потоке и вскоре показался на крыше одного из автомобилей. Он что-то быстро объявил и вновь растворился в толпе, которая передавала его слова по цепочке.

«Не приняли», «не выслушали», – доходили до нас его слова.

– Ну что, поехали в медпункт, а потом снимать стресс? – спросил Бегемот, ткнув племянника в руку.

Моя машина, поставленная вдоль дороги, оказалась заперта двумя другими – к началу сессии, да и всех событий автомобили начали оставлять совсем уж беспорядочно, и этот хаос прямо посреди проезжей части выглядел пугающе. Почему-то, лишь глядя на дорогу с непонятно как расставленными авто, я понял, что происходит что-то ужасное.

Мы позвали на помощь еще двоих парней и оттащили в сторону одну из мешавших выехать машин, я как попало развернулся посреди дороги, и мы поехали в тот самый медпункт, где пять лет назад я штопал уличного хулигана.

Племяннику пришлось наложить гипс, и, пока с ним возилась сестра, Бегемот пошел за выпивкой, буркнув, что наберет и длинного. Я остался на всякий случай на месте – если что-то понадобится племяннику. В темном коридоре пахло лекарствами, дезинфекцией и какой-то беспросветной тоской.

«Не надо было этого делать, все будет очень плохо…» – пришло сообщение от женщины, о которой я старался больше не думать. Она, конечно же, следила за новостями и, как я понял еще в столице, симпатизировала перевороту, так же, как и многие, не замечая или не желая замечать наци, игравших в этом спектакле главную роль.

Может, во время нашего последнего разговора не стоило выходить из машины, может, надо было обнять ее, не отпускать? Конечно, это могло сработать на какое-то время, но, как и всегда, я ни о чем не жалел и не рефлексировал по поводу того, что я сделал или решил.

– Ну как-то так! – сказал племянник и помахал мне загипсованным предплечьем.

На улице нас уже ждал Бегемот с пакетом, в котором позвякивали бутылки.

– Ну я длинному сказал, чтобы к тебе ехал. Правильно? – спросил он у меня.

– Да, поехали ко мне, ну их всех к черту. – Я махнул рукой куда-то в сторону.

Скоро мы были в моей норе, собравшись в таком составе впервые за долгое время. Мы пили, смеялись и вспоминали все истории и глупости, которые случались с нами за все то время, что мы были знакомы.

– Что же мы делать-то будем теперь? – после очередной допитой бутылки невесело спросил изрядно пьяный Бегемот.

– Что-что, пробиваться! Будущее за нами! – простодушно отвечал длинный. Мы с племянником невесело переглядывались, а я косился в экран телевизора, где моя голубоглазая журналистка вела восторженный репортаж прямо из пекла погромов столичной площади.

Мой пьяный сон вновь нарушил ранний звонок.

– Они открыли на тебя два уголовных дела. Служба безопасности – за призывы к сепаратизму на митинге, полиция – за организацию массовых беспорядков и штурм администрации. Через несколько часов принесут повестку, тебя уже не должно быть дома, – сдавленно проговорил племянник.

Я мгновенно протрезвел:

– Ты уверен? Будут именно задерживать?

– Да. Причем жестко-показательно, под камеры, с обыском и даже что-то найдут, вот уж не знаю что, но они обязательно захватят это с собой.

– Наверное же, слушают сейчас…

– Максимум мониторят, это не спецоперация. Собирай вещи, через полчаса я приеду.

Я подскочил с постели и начал собираться. Паспорт – недавно я как раз получил новый, заказал его еще давно, когда собирался лететь к жене, – деньги, другие документы я спешно побросал в рюкзак. Ключи от мотоцикла, машины, квартиры, пистолет – их я оставлю племяннику. Свитер, белье, носки, запасную пару обуви – остальное куплю. Медикаменты – неясно, где и сколько придется висеть, надо что-то взять с собой. Я старался успокоиться и подумать, что мне может понадобиться в, вероятно, долгой поездке в неизвестном направлении. На глаза мне попался пятилетней давности снимок заснеженного столичного проспекта с вереницей автомобилей – я зачем-то снял его со стены и бросил на стол изображением вниз.

В дверь постучали. Я выглянул в окно, успев сообразить, что снега в этом году не навалило, как в прошлом – несмотря на второй этаж, прыгать было высоко, к тому же наверняка там тоже кто-то есть.

– Это я, открывай! – Из-за двери послышался приглушенный голос племянника, и сердце почти сразу перестало стучать, как гулкая бочка.

Мы пробежали через двор, племянник резко дернул в сторону дверь большого микроавтобуса и пропустил меня вперед, мы растянулись на просторных сиденьях.

– Давай на предприятие! – нисколько не запыхавшись, прорычал он, а я даже не задавал вопросов, хотя и не представлял, куда и зачем мы едем.

За тонированным стеклом проносились знакомые улицы, я будто прощался с ними, не понимая, когда смогу увидеть их вновь. Как подсказывал опыт, политические дела утрясались максимум в течение полугода – именно столько пришлось пробыть за границей некоторым из моих бывших коллег, успевших сбежать, когда начались проблемы у шефа, поэтому к происходящему я старался отнестись просто как к очередному приключению.

Мы выехали за город и неслись по трассе, не нарушая, впрочем, никаких правил дорожного движения – видимо, водитель был предупрежден о том, что мы не должны дать ни единого повода для проверки документов дорожной инспекцией. Скоро мы подъезжали к зданиям заброшенного завода.

– Одно из предприятий шефа, – спешно пояснял племянник, пока мы поднимались по обветшавшим лестницам, – здесь нас кое-кто ждет.

По длинному