Стремление к чистоте постепенно превращалось в одержимость, пока Гонория не показала ей фонтан в саду с клумбами. Здесь кусты были рассажены затейливыми узорами, в петлях которых цвели яркие цветы. В центре находился высокий каменный фонтан, выстроенный посреди маленького бассейна. Когда Гонория сделала знак мальчишке, половшему сорняки, тот забежал за ограду, и, к полному восторгу Даглесс, фонтан заработал, и вода стала стекать в бассейн. Оказалось, что Гонория послала мальчика вертеть колесо.

– Как чудесно, – прошептала Даглесс. – Совсем как водопад или… – Ее глаза сверкнули. – Как душ!

И в этот момент в голове ее сложился план.

Она потихоньку поговорила с мальчиком, вертевшим колесо, и пообещала платить ему пенни, если он придет сюда на рассвете.

Итак, еще до восхода солнца Даглесс на цыпочках вышла из спальни, спустилась вниз и вышла в сад. С собой она захватила шампунь, бальзам, полотенце и губку. Сонный, но улыбающийся мальчик взял пенни (одолженный у Гонории) и принялся вертеть колесо. Даглесс поколебалась, не зная, снимать всю одежду или нет, но было еще совсем темно, и пройдет немало времени, прежде чем проснутся остальные. Поэтому она сбросила позаимствованный халат и длинную полотняную сорочку и нагая вступила в фонтан.

Никто в истории не наслаждался душем больше Даглесс. С нее словно слоями сползали грязь, масло и пот! Даже после ванны она не ощущала себя такой чистой и, обходясь неделями без душа, мучилась сознанием того, что средневековая пыль въедается в поры.

Она трижды намыливала волосы, потом промыла кондиционером, побрила волосы на ногах и под мышками и смыла. Рай. Настоящий ослепительный рай.

Наконец она вышла из воды, свистнула мальчику, давая знать, чтобы перестал вертеть колесо, вытерлась и накинула халат, после чего с широкой улыбкой направилась к дому. Наверное, она была так поглощена собой и неожиданно свалившимся счастьем, что ничего не видела. А может, просто было еще слишком темно, потому что она неожиданно столкнулась с кем-то.

– Глория! – ахнула она, прежде чем сообразила, что перед ней французская наследница. – О нет, полагаю, вы не Глория. А где ваша львица?

Сообразив, что сказала, Даглесс осеклась и прикусила губу. Она редко видела девочку, но ту неизменно сопровождала высокая, надменная особа: то ли няня, то ли гувернантка.

– Я не хотела… – начала она извиняющимся тоном.

Но наследница, задрав нос, проплыла мимо Даглесс.

– Я достаточно взрослая, чтобы позаботиться о себе! И не нуждаюсь в няньках!

Даглесс улыбнулась в жирную спину девчонки: уж очень та походила на ее пятиклассников, совершенно уверенных в том, что они уже выросли и вполне способны позаботиться о себе!

– Удрали в сад, верно? – улыбнулась она. Девочка поспешно повернулась и негодующе уставилась на Даглесс. Но лицо ее тут же смягчилось.

– Она ужасно храпит. А что ты тут делала?

Бросив взгляд на фонтан, Даглесс, к своему ужасу, заметила, что на поверхности плавают мыльные пузырьки. Для нее это было загрязнением воды, но девочка обрадовалась пузырькам, как новой игрушке. Она захватила целую горсть и стала дуть на них.

– Я купалась, – пояснила Даглесс. – Хочешь тоже вымыться?

Девочка передернула плечиками:

– Нет, у меня слабое здоровье.

– Но купание не повредит… – начала было Даглесс и тут же смолкла. Никакой миссионерской работы!

Подойдя к девочке, Даглесс пристально осмотрела ее.

– Кто сказал, что ты слабая?

– Леди Холлет. Моя львица, – улыбнулась девочка. На щеках появились крошечные ямочки. Даглесс хорошенько обдумала следующую фразу, зная, что рискует, но девочка, похоже, отчаянно нуждалась в друзьях.

– Леди Холлет твердит, что ты хрупка и слаба здоровьем, чтобы заставить тебя есть все, что она считает нужным, делать все, что она считает нужным, идти, куда она считает нужным, и решать, кто может быть твоим другом, а кто – нет. Короче говоря, она приобрела над тобой такую власть, что тебе приходится еще до рассвета красться в сад, чтобы посмотреть на цветы. Это так?

Девочка изумленно приоткрыла рот, но тут же выпрямилась и спесиво уставилась на Даглесс.

– Леди Холлет оберегает меня от простолюдинов, – процедила она.

– Вроде меня? – уточнила Даглесс, скрывая улыбку.

– Ты не принцесса. Леди Холлет говорит, что ни одна принцесса не станет так выставлять себя напоказ! Она говорит, ты необразованна. И даже французского не знаешь!.

– Это мнение леди Холлет. А сама ты что обо мне думаешь?

– Что ты не принцесса, иначе не…

– Нет, – перебила Даглесс. – Не то, что думает леди Холлет. Сама ты как ко мне относишься?

Девочка вытаращилась на нее, очевидно не зная, что сказать.

– Тебе нравится Кит? – улыбнулась Даглесс.

Девочка, залившись краской, отвела взгляд.

– Все так плохо?

– Он не замечает меня, – со слезами прошептала француженка, но тут же вскинула голову и с такой ненавистью уставилась на Даглесс, что та поежилась. В этот момент она была похожа на Глорию, как сестра-близнец. У Даглесс даже мороз по коже прошел. – Он смотрит только на тебя!

– На меня? – охнула Даглесс. – Но Киту я безразлична!

– Все мужчины хотят тебя! Леди Холлет считает, ты все равно что…

Даглесс поморщилась:

– Можешь не продолжать. Меня уже так называли. Послушай… как тебя зовут?

– Леди Аллегра Люсинда Николетта де Кюре, – гордо провозгласила француженка.

– Но как тебя называют подруги?

Девочка озадаченно пожала плечами, но тут же улыбнулась:

– Самая первая няня называла меня Люси.

– Люси, – кивнула Даглесс. – Послушай, Люси, небо сильно посветлело, так что нам пора возвращаться. Нас… будут искать.

Люси, на миг растерявшись, подобрала тяжелые юбки из дорогой ткани, повернулась и побежала. Очевидно, бедняжка боялась, что ее хватятся.

– Завтра утром! – крикнула Даглесс. – В то же время.

Но Люси ничем не дала знать, что слышит.

Даглесс вернулась в дом, игнорируя слуг, глазевших на ее мокрые волосы и халат. Открыв дверь в спальню Гонории, она вздохнула: предстоял долгий, мучительный процесс одевания. Как она мечтала об удобных джинсах и футболке!

После завтрака она улизнула от других женщин, чтобы поискать Николаса. Женщины требовали новых песен, а и без того небольшой запас Даглесс уже истощился. Приходилось напевать мелодии и уговаривать женщин сочинять новые слова. Но сегодня ей требовалось потолковать с Николасом, иначе казнь неминуема.

Она нашла его в комнате, которая, судя по виду, была конторой. Он сидел за столом в окружении бумаг и, похоже, складывал какие-то цифры.