Пятнадцать лет прошло с тех пор, как умер единственный возлюбленный, приносивший ей удовлетворение, и с тех пор она изведала тысячи мужчин и не могла найти того, кто сравнился бы с мудрым и мужественным царем Джавадом.

Она проклинала тот черный в ее жизни день, когда она, ненасытная, убила его своей жаждой любви — он был уже не молод, но не мог отказать в ласке своей юной и горячей возлюбленной. Сердце перестало биться у всемогущего Джавада, опьяненного страстью и обладанием самой прекрасной женщиной в мире.

С тех пор не снимала Дельарам с себя одежд белого, синего, черного и желтого цветов — цветов траура. Год она была неутешна, но женское естество взяло свое, и, устав от государственных дум и дел, она стала искать себе нового возлюбленного.

И никто не мог подарить ей наслаждение, сравнимое с чувством, которое она испытывала от близости с царем Джавадом. И все ее многочисленные любовники делили участь Джавада — до тех пор пока не найдется тот, кто…

Дельарам откинула голову на подушки. Разметались в разные стороны черные незаплетенные волосы, стянутые лишь тонкой работы серебряным обручем.

Нет, этот красивый молодой человек тоже вряд ли сможет…

Царица вновь повелительно щелкнула пальцами — перед ними появились три стройных молоденьких танцовщицы, прекрасных, словно сказочные пери. Под нежную красивую мелодию, выводимую невидимой флейтой, они стали извиваться в танце. Газовые, почти прозрачные накидки — зеленые у самой высокой, бирюзовые у младшей, и розовые у третьей — лишь подчеркивали безукоризненность линий их молодых, стройных тел.

Плавность движений, неверный свет и пляшущие длинные тени на стенах навевали мужчине мысли, что он перенесся в сказочную страну, — настолько все это было нереально и восхитительно.

Царица со снисходительной улыбкой наблюдала за своими рабынями. Как бы красивы они ни были, им никогда не сравниться с ней. Она была прекрасна и величественна — тщательно вымытая служанками, натертая дорогими заморскими благовониями, она гордо сидела средь подушек и слушала музыку. Парчовый черный халат, оттороченный искусной вышивкой серебром, распахнулся, и тонкий, нежного янтарного цвета батист рубашки не скрывал очаровательной формы ее груди и удивительно восхитительной талии. Она подобрала под себя ноги в шелковых шароварах цвета индиго, подчеркивающих стройность и красоту ее бедер.

Мужчина пожирал глазами лишь царицу, которая пусть на несколько часов, но будет ему принадлежать — напрасно извивались в сложнейших движениях полуобнаженные танцовщицы.

Он жаждал ее, он не представлял уже, как мог раньше жить, не зная ее. Ради нее можно и умереть!

Царица улыбнулась ему, отставила драгоценный кубок и встала. Скинула халат и присоединилась к девушкам.

Музыканты за перегородкой словно почувствовали это, музыка стала громче и сладострастней.

Дельарам извивалась в дивном танце — он не в силах был оторвать от нее глаз.

И он не понял даже, куда и когда исчезли девушки и как царица оказалась в его объятиях. Он стоял посреди зала, дрожа от вожделения, и держал ее за восхитительную талию, подвластную его рукам, и утопал в ее бездонных гипнотизирующих глазах.

— Возьми меня, — чуть слышно прошептала она своими прелестными губами, и мужчина с жадностью впился в них, потеряв последние крохи рассудка.

Царица закрыла в вожделении глаза и выскользнула у него из рук, распластавшись на ворсистом роскошном ковре. Он упал на колени пред ней, покрывая жадными жаркими поцелуями точеные плечи и тонкую лебединую шею.

Он задыхался от счастья, забыв, что это его последняя ночь в жизни, — кроме подвластного сейчас ему тела, он не желал знать больше ничего…

Дельарам встала, оставив лежать на ковре расслабленное тело очередного, явно не последнего, мужа, пребывающего сейчас на девятой сфере небесной.

Она медленно стянула с себя порванную в лохмотья тонкую желтую рубашку, провела ладонью по низу живота. Коснулась пальчиками подрагивающего взбухшего соска, взгляд упал на перстень с диамантом — последний подарок ее несравненного Джавада. Она улыбнулась с тоской — гордый профиль покойного царя встал пред ее взором…

Дельарам качнула головой, отгоняя видение; золотое ожерелье на шее звякнуло мелодично и тихо.

Флейта нежно выводила грустную, щемящую музыку. Эту мелодию так любил слушать Джавад, лаская свою юную жену.

— Что потускнел смарагд горячих уст?

Что аромат волос уже не густ? — грустно прошептала она свой любимый бейт.

Не торопясь, царица пошла к самому дорогому, что есть у нее: на подставке, покрытой до пола черным бархатом, под хрустальным колпаком лежал амулет, доставшийся ей среди прочего наследства Джавада. Крупных размеров мужские органы, искусно сделанные из необычного, переливающегося всеми оттенками красного — от нежно-розового до багряного, фиолетового и сиреневого — минерала.

— Для чьих очей мое очарованье,

Кто мой попутчик в дальнем караване?

Дельарам не ведала, как попал сей предмет к Джаваду, но она любила это странное произведение искусства. Она часами могла стоять перед высокой подставкой и смотреть на хрустальный купол. Иногда амулет вспыхивал ярко-красным светом, и тогда она падала в изнеможении на пол, вновь ощущая в себе силу покойного Джавада, извивалась на полу от наслаждения, испытывая необыкновенное счастье, которое давно недоступно ей с другими мужчинами.

Ибо валятся все с ног, как и этот вот, что лежит сейчас на полу. Она даже имени его не знала — зачем оно ей? Он не похож даже на бледную тень ее ушедшего в мир иной возлюбленного.

— Иди сюда, — властно произнесла она. Голос ее заставил бы задрожать и мертвого и восстать из могилы. Мужчина одним прыжком подлетел с ковра и встал на ноги, которые дрожали еще от пережитого оргазма.

— Да, госпожа моя, иду.

Он подошел и в недоумении уставился на странный предмет, с которого не сводила глаз царица.

— Смотри на него, — с едва скрываемым презрением произнесла Дельарам. — Не отрывай от него взгляда, пока не почувствуешь в себе силу не упасть расслабленно, едва возлюбив.

Оставив униженного и разозленного мужчину у подставки, она прошла к своей огромной постели и улеглась на тонкую, нежную, восхитительно прохладную ткань. Амулет был волшебным — он придавал мужчинам силу, но не настолько, насколько желала ненасытная Дельарам.

Мужчина очень долго стоял, не в силах отвести взгляда от переливающегося кровавым цветом предмета. В жилах вновь заиграла кровь, и вновь безумно захотелось обладать этой своенравной женщиной, распростертой сейчас на роскошной постели. В окно пробились первые робкие лучи рассвета.

Он осторожно сел на край постели пред царицей, впитывая в себя слепящую красоту ее тела, и робко пальцами провел по смуглому бедру.

— Не надо, — холодно произнесла Дельарам, не открывая глаз. Презрение открыто сквозило в ее голосе. — Не трать сил понапрасну, приступай к делу, пока я не позвала стражу.