Ферри выглянул в окно. Рядом с ним на стене висело изображение Христа, глаза которого следят за теми, кто проходит мимо. Теперь Ферри заговорил шепотом:

— Еще есть теория о больших высотах. Волосы выпадают вдруг и полностью. Из-за больших высот. Могут страдать летчики, люди, которые слишком долго находятся на сверхвысотах. Вроде пилотов «У-2».

— Вы летали на «У-2»?

— Не могу тебе сказать. Имена тех, кто летает на таких самолетах, — строжайшая государственная тайна. Кстати о тайнах. Хочу спросить тебя вот о чем. Зачем тебе секретная деятельность в антикастровском движении, когда очевидно, что ты партизан Кастро, боец Фиделя?

Он отвернулся от окна и посмотрел в глаза Ли, который, не найдя ничего лучшего, ответил лишь своей странной усмешкой.

Так все и началось. Много вечеров Ли провел на своем крыльце, начищая «маннлихер», разрабатывая затвор, засиживался за полночь, строя планы.

Он прочитал в «Активисте», что может обойти запрет на въезд и получить кубинскую визу в Мехико. Он может работать на революцию в качестве военного советника. Давняя заветная мечта. Они будут рады заполучить бывшего морского пехотинца с прогрессивными идеями.

Собирал корреспонденцию и складывал в свободной комнате вместе с другими бумагами, речами Кастро и брошюрами по теории социализма.

Раздавал листовки у причала на Дюмейн-стрит и беседовал с десятком моряков о комитете «Справедливость для Кубы». Портовый полицейский приказал ему убираться.

Ферри позволил ему играть на два фронта. Банистер предоставил маленький кабинет в доме 544 для хранения материалов. Ли толком не поговорил с Банистером. Создавалось впечатление, что с Банистером толком и не поговоришь. Он отштамповал адрес на Кэмп-стрит в одной из своих бумаг. Ему разрешали входить и выходить.

Безумное лето. Грозы сотрясают город почти каждый вечер. Раскаленные молнии по ночам. Тучи москитов приносит с соляных болот. Шли недели, и он чувствовал, как все вокруг меняется. Люди в доме 544 — кубинцы, что приходили и уходили, молодые люди, называвшие себя студентами из Тулэйна, которые собирали информацию по левому крылу и сторонникам расовой интеграции, — начали относиться к нему по-другому. Ли стал вызывать меньше любопытства и недоумения. Он чувствовал, будто его окружает особенный свет. К нему теперь подходили с осторожностью.

Секретарша Банистера считала, что его зовут Леон. Ферри начал называть его Леоном, именем Троцкого. Ошибки иногда оборачиваются приятной стороной.

Первая Леди была беременна, как и Марина. Где-то Ли прочел, что президент любит романы о Джеймсе Бонде. Он пошел в филиал библиотеки на Наполеон-авеню, маленькое одноэтажное кирпичное здание, и взял роман о Бонде. Прочитал, что президент ознакомился с работами Мао Цзэдуна и Че Гевары. Пошел в библиотеку и взял биографию Мао. В биографии Кеннеди говорилось, что тот читал «Белый Нил». Ли пошел в библиотеку, но «Белый Нил» оказался на руках. Тогда он взял «Голубой Нил».[18]

Джон Ф. Кеннеди иногда писал с ошибками и ужасным почерком.

Ли сидел на крыльце в своих баскетбольных шортах и читал научную фантастику, которую посоветовал Ферри. Стрелял вхолостую из «маннлихера». У него все еще был учебник с курсов машинописи в Далласе, и несколько вечеров он просидел, открыв страницу с изображением клавиатуры. Тренировался печатать в алфавитном порядке: «А» — левым мизинцем, «Б» — левым указательным. Повторял упражнение вслепую, как учили на занятиях.

— Папа, возьми мусор, — говорила Марина.

Ли постоянно околачивался у гаража «Город полумесяца», который находился по соседству с кофейной компанией, где он работал. Надевал свой пояс электрика со шприцем для смазки, отверткой, кусачками, изолентой и так дал ее. Десятиминутный перерыв он растянул на полчаса, сидел в офисе, читал оружейные журналы и беседовал с парнем, который заправлял этим гаражом. На подоконнике стояли кружки с пивом, на стене висели карты. Карты он мог разглядывать по десять минут.

У «Города полумесяца» был контракт с правительством Штатов на содержание определенного числа автомобилей для местных агентств.

По воскресеньям улица пустовала, гараж был закрыт и за опущенной решеткой походил на заброшенную испанскую церковь, где свет падал через пыльные окна. Там Ли и встретился с агентом Бейтманом, у которого оказался ключ от конторы. Они прошли через контору и сели в одну из машин для третной службы и ФБР, стоящих отдельно. Он рассказал Бейтману о том, что узнал на Кэмп-стрит, 544, — а узнал он не слишком-то много. Ему хотелось воспользоваться «Миноксом», но Бейтман сказал: нет, ни в коем случае. Протянул Ли белый конверт с изрядно помятыми банкнотами, будто их копили дети.

Ли настоял на том, что должен знать, под каким номером он значится. Бейтман ответил: С-172. Затем Ли заявил, что хочет подать документы на паспорт и поинтересовался, не будет ли сложностей, раз он дезертир. Бейтман пообещал с этим разобраться.

Москиты на болотах. Он представлял себе, как печатает статью о политической теории, основываясь на опыте, который недостижим для его коллег-студентов. У локтя лежало недоеденное яблоко.

Когда на лице Ли появлялось определенное выражение — глаза как бы удивленные, губы сжаты и вытянуты, — он обнаруживал, что думает о своем отце. Это выражение напоминает отца. Ли считал, что тот мог делать такое лицо. Оно ощущалось как отцовское. Любопытное чувство, когда лицо безошибочно принимает такое выражение, и его старик тут как тут, жуткий и сильный. Встреча сквозь миры.

— Я знаю о тебе кое-что любопытное, Леон. Чего почти никто больше не знает. Очень мало кто в курсе. Ты тот самый Ночной снайпер, который стрелял в генерала Теда Уокера два с половиной месяца назад, в Далласе.

Ли остолбенел.

— Не могу тебе сказать, откуда я знаю, — продолжал Ферри. — Но есть люди, которые тобой интересуются. Вначале я действовал интуитивно. Думал, у нас с тобой телепатическая связь. Отнес твою анкету Банистеру. Уладил все споры. Сказал Гаю: «Вот парень, который намерен шпионить за нами. Он хочет нас использовать, но кончится все тем, что мы используем его. Не с помощью манипуляций или перемены его политических убеждений. Парень искренне верит, будто он настоящий «левак». Но он к тому же и Весы. Он способен видеть обратную сторону. Это человек, в котором таятся противоречия». Я чуть не сказал Гаю: «Вот морской пехотинец, который читает Карла Маркса. Этот мальчик сидит на весах и готов склониться на любую сторону».

Ли допил пиво.

— Но я не представил никаких аргументов. Просто назвал твое имя. И Банистер тут же ухватился за тебя. Оказалось, что он проводил расследование для своего старого друга. Человека по имени Мэкки. Ты пропал. Никто не знал, куда ты делся из Далласа. Гай изобразил свою самую злобную улыбочку, когда узнал, что ты смазываешь кофеварки прямо за углом и хочешь поступить к нам на работу. Поднял трубку и сказал: «Знаешь, кого я нашел?»