– Донованы, – продолжал полковник, сидя в нескольких метрах от Амалии и напряженно вглядываясь во тьму, – заварили всю эту кашу. Они увидели вчера тот обрывок письма, на котором нацарапан план, и решили завладеть им. Да, все сходится. Чтобы никто из нас не вздумал делать глупостей, они напросились нам в помощники, ведь им надо было проследить, чтобы все прошло гладко. Верно?

– Может быть, – уклончиво отозвалась Амалия.

Полковник внимательно посмотрел на нее.

– Вы же не хотите сказать, что поверили всей той чепухе, которую они тут плели? О безопасности мисс Хэрмони и прочая…

– Ну, – сказала Амалия, – вообще-то…

Но докончить фразу ей не удалось. Ночь расколол дружный вопль, пуля влетела в окно, за которым притаилась Амалия, и разбила стекло в раме. Тотчас же дом принялись обстреливать со всех сторон. Однако осажденные, которых Амалия заранее предупредила о возможности такого поворота событий, не мешкая открыли встречный огонь. Ворота распахнулись, несколько всадников на взмыленных конях ворвались во двор, но, прежде чем они успели достичь дома, их всех перестреляли. То тут, то там мелькали вспышки выстрелов. Во дворе валялись убитые и жалобно кричавшие раненые. Им на выручку спешили их товарищи, но до сих пор никому не удалось приблизиться к дому целым и невредимым. Дико ржали лошади, совсем обезумевшие от запаха пороха и вспышек и грохота выстрелов. Амалия стреляла без передышки, мисс Арабелла тоже оказалась превосходным стрелком, но самое удивительное, что ее мать с плотно сжатыми губами совершенно не давала промахов. Стоило ей нажать на спуск, как кто-то из врагов падал, сраженный насмерть.

– Однако! – вскричал полковник, перезаряжая ружье. – Да их там что, целый полк, что ли? – Он охнул и уставился в окно. – Боже мой! Да это же шериф Гамильтон! А там, под дубом, судья Рафферти! Вот сволочи!

– Вперед, ребята! – орал шериф, перекрывая шум битвы. – Покажите им, кто мы такие!

– И Донованы здесь! – крикнул полковник. – Вот видите, я был прав! – Он прицелился и едва не разнес голову Расселу Доновану, но тот наклонился в седле, и пуля убила его помощника.

Амалия видела, как Джек Донован подъехал к шерифу и что-то прокричал ему, указывая на дом.

– Э нет, брат, шалишь! – проворчал полковник. – С таким генералом, как у нас, – он весело подмигнул Амалии, – ты к нам не подберешься!

Шериф кивнул, обернулся к своим людям и отдал короткое распоряжение. Тотчас же в ночи зажглось несколько факелов.

– Ха! – фыркнул дядя Чарли. – Ребята захотели стать мишенями, что ли?

– Они хотят поджечь дом, – сказала Амалия, сильно побледнев.

– Ни черта у них не выйдет, – отозвался старый вояка. – Он каменный.

– А крыша? А конюшни?

– Черт побери! – воскликнул полковник. Следующим выстрелом он уложил лошадь младшего Донована, но остальные всадники с факелами уже неслись к конюшням, которые все были построены из дерева, и потому огонь в них мог заняться за считаные секунды.

Из дома грянуло несколько выстрелов, но двое или трое всадников все же достигли конюшен и зашвырнули факелы в сено и на стропила. Амалия стреляла, пока у нее не заклинило патрон в винтовке. Тогда она вскочила на ноги и выхватила револьверы.

– Что вы делаете? – прокричал полковник.

– Лошади погибнут! Надо спасать лошадей!

– Да черт с ними, с лошадьми! – воскликнул дядюшка Чарли. – Они же убьют вас, если высунетесь!

– Не убьют! – отмахнулась Амалия и бросилась бежать к выходу.

– А, черт меня дери! – вскрикнул в ажиотаже полковник и, выстрелив в сторону судьи Рафферти, который явно трусил и старался держаться в стороне от схватки, бросился за Амалией.

Когда они выбежали во двор, конюшни уже горели. На их крыше танцевали острые языки огня, внутри же бились и ржали обезумевшие от страха лошади.

– Стой! – кричал полковник Амалии. – Куда ты, идиотка! Лошади вырвутся и затопчут тебя! Стой!

Но Амалия не слышала его. Проклиная себя за непредусмотрительность, она стащила с двери тяжелый засов и едва успела отскочить в сторону, как из конюшни вырвалась кипенно-белая лошадь с пылающей гривой. За ней ринулись и другие животные, но Амалия не видела вокруг ничего, кроме этой несчастной белой лошади, из глаз которой катились слезы. Девушка бросилась за ней, сорвала с себя шаль и набросила ее животному на шею, чтобы загасить огонь.

– Великолепно, – произнес чей-то язвительный голос совсем рядом, и из дыма, окутавшего двор, показался шериф Пит Гамильтон с «винчестером» поперек седла.

– Бандит Пит! – вырвалось у Амалии.

Подбежавший полковник тотчас же взял его на мушку и хотел пристрелить, но шериф властно выдвинул вперед раскрытую ладонь.

– Не стрелять! – рявкнул он. – Я явился для переговоров.

В самом деле, его люди прекратили огонь. Полковник поколебался и опустил ружье.

– Мы не ведем переговоров с бандитами, – холодно уронил он.

– А я не бандит, – осклабился Пит. – Я представитель власти. Законный, между прочим.

– Ты напал на наше ранчо, – мрачно сказал полковник. – И поджег конюшни.

– Но и вы, замечу, не лучше, – добродушно ответил Пит. – Пытались прикарманить себе частную собственность, а? Алмазы-то вам не принадлежат.

Полковник побагровел.

– Значит, это ты, мерзавец, верховодишь всей шайкой? – загремел он.

– Тише, – поморщился Пит. – Не надо громких слов, хорошо? Кто чем верховодит – не ваше дело. Я пришел с предложением закончить все мирно. Уладить дело полюбовно, так сказать. Ясно?

– Наверное, когда вы напали на нас, то это и называлось «уладить полюбовно», – язвительно заметила Амалия.

– Что ж было делать, – хмыкнул шериф, – коли эти дураки Донованы прямо дождаться не могли, когда им удастся наложить лапу на алмазы. – Он откашлялся. – А вы здорово нас подловили, миссис! Будет теперь Стиву Холидею работенка. И я уж не знаю, как мне объяснить священнику, отчего зараз столько людей умерло.

– Короче, шериф! – велела Амалия, холодно глядя на него.

Шериф шмыгнул носом и задумчиво утер его.

– Значит, так, – перешел он к делу. – Мое предложение самое простое: вы отдаете нам алмазы, которые вам все равно не принадлежат, и мы расходимся. Само собой, вы забываете, что мы тут были, и вообще обо всем, что видели. То, что мы причинили вам некоторый ущерб – пожгли конюшни, стекла там испортили, – это я признаю. И ущерб мы вам возместим, вы уж не сомневайтесь, тут все будет честь по чести.

– Да как ты смеешь говорить о чести… – в бешенстве начал полковник.

– Дядя Чарли, – укоризненно молвила Амалия, и полковник стих. – Ну, а если мы скажем «нет»? – продолжала она, обращаясь к шерифу.