— Так вот, часто маги нас, ведьм, так и воспринимают — как подзарядку. Приятную во всех отношениях, но не более. Хотя есть и другие, — мама грустно улыбнулась. — Всегда есть другие…

— Такие, каким был отец?

— Да, моя дорогая, такие, — она протянула руку и погладила меня по костяшкам пальцев. — Но сейчас я не о том. Часто из-за таких вот случаев и начинается непримиримая вражда между некоторыми магами и ведьмами, а бывает наоборот: ведьмы бросают влюбленных в них по уши магов. Но так как и те, и другие обладают немаленькой силой, то и масштабы неприязни больше, и иногда она может вылиться в семейную вражду.

— Ой, какая же ты стала деликатная! — внезапно из-за моей спины появилась Шеба и уселась рядом с мамой.

— Ты даже не представляешь, как наличие дочери-подростка иногда стимулирует деликатность, — усмехнулась мама. — Некоторые вещи объяснить не так просто.

— А что тут объяснять? — Шеба зевнула, обнажая свой внушительный оскал, и обратилась ко мне: — Бабка у тебя дама крутая во всех отношениях: и характер у нее не сахар, и сил немеряно, и в Ковене ведьм Примы она главная. А по молодости она влюбилась в твоего деда, который не твой дед, а… Слушай, — она удивленно посмотрела на маму, — а ведь и правда ужасно сложно объяснять молодежи совершенно обычные вещи…

Мама закатила глаза: 

— В общем, так: у твоей бабушки Мелузины, моей мамы, когда-то был роман с твоим дедом Глебом — отцом твоего папы. Потом они рассорились. Поначалу между ними была сильная вражда, потом она перешла в холодную стадию. Но это произошло далеко не сразу. Твоему деду с женой — матерью твоего отца — даже пришлось покинуть эту параллельность, чтобы нормально жить. И вернулся он сюда только после смерти жены, когда Марку нужно было поступать в академию. Моя мать тоже через несколько лет вышла замуж, долго брак не продлился, но родилась я. В конечном итоге Мелузина развелась, а мой отец посчитал наиболее рациональным и безопасным убраться из этой параллельности. Как он выразился: подальше от этой сумасшедшей ведьмы. — Мама взяла мой чай и отпила. — А теперь представь, что мы с твоим отцом влюбились друг в друга и сообщили об этом нашим семьям. Представила? 

Я представила и присвистнула. Это ж почти история Ромэо и Джульетты, в которой семьи моих родителей — это Монтекки и Капулетти!

— Вот! А мы тогда и не знали ничего об этой занимательной истории из прошлого наших родителей… Разразился дикий скандал. Мы ненадолго расстались с твоим отцом от греха подальше, потом тайно поженились и сбежали в параллельность к эльфам — там у твоего отца был хороший друг, — и прожили там несколько лет, пока не появилась ты. Тогда мы рискнули вернуться в Приму, купили этот домик и зажили. И все было бы хорошо, если бы твой отец не нашел… — мама осеклась и, переглянувшись с Шебой, чуть заметно отрицательно мотнула ей головой, — если бы твой отец не погиб, — закончила она совсем не так, как собиралась.

И снова эти тайны вокруг его гибели. Но сегодня я хотя бы узнала чуть больше об их с мамой прошлом. И это было так интересно, а главное — важно для меня, что я чуть разочарованно не застонала, когда она замолчала. Мне хотелось, чтобы мама рассказала больше, но она не собиралась развивать эту тему дальше. А если она чего-то не хотела, то настаивать бесполезно.

— Так вот, с тех пор как мы с ним сбежали, Ковен не видит меня в упор, ну и я не замечаю его тоже. 

— И ты больше не виделась с мамой?

— Варя, не нужно так на меня смотреть! — фыркнула она.

— Как?

— Как маленький лемур из Мадагаскара, которому нужно выбить у оппонента слезу!

— И вовсе я не так смотрю, — обиделась я.

— О, поверь: твои большие зеленые глазки могут и не такое!

Я демонстративно свела зрачки к переносице и улыбнулась:

— Я знаю!

Мама с Шебой рассмеялись.

— А еще нас, ведьм, очень не любят магессы, — внезапно подмигнула мне мама, окончательно уводя тему разговора. 

— Почему?

— Зависть — страшная штука, как и наше ведьминское обаяние.

— А когда оно появится у меня и как им управлять?

— Вот когда пройдешь инициацию, тогда и поговорим на эту тему.

— А когда я пройду инициацию?

— Не раньше, чем я отгрызу этому умельцу его причиндалы, — запрыгнул мне на колени Мотя.

— Если ты их отгрызешь, Варя никогда не пройдет инициацию, — авторитетно заявила Шеба.

— Не переживай, причиндалы останутся только у того, кто пройдет отбор, — хрипло заявил заяц.

— Похоже, отбор будет жестким… — сочувственно протянула Шеба, а Мотя умудрился кровожадно улыбнуться ей в ответ — или жестоким, — задумчиво поправилась она.

***

Да! Да! Да! Мы едем в академию! Наконец-то!

Сидя на заднем сиденье шикарного дедова авто, я едва не подпрыгивала на месте. 

Его машина была переправлена сюда прямиком с Земли Изначальной, как и многие другие механизмы. А уже потом из них был извлечен двигатель, и все внутренние системы заменены на магическую составляющую — не хотят местные обитатели заморачиваться таким трудоемким процессом, как автомобилестроение. Здесь больше увлекаются магией и адаптацией земных изобретений. Причем этот подход разделяют далеко не во всех реальностях, но в Приме сложилось именно так. 

Уже на подъезде к академии начала ощущаться скученность движения, хотя мы специально выехали пораньше — знали, что так и будет. К воротам со всех сторон съезжались и слетались самые разные транспортные средства. Я даже глаза вытаращила, когда мимо пролетел не то дракон с ангельскими крыльями и рогом во лбу, не то единорог с телом ящерицы.

— Что это такое?

— Это работа химеролога.

— Ужас какой… — поделилась я своими впечатлениями.

— Согласен, — кивнул дед. — У нас в Приме их, кстати, не очень жалуют. Есть даже целая организация, что-то вроде земных зеленых, которая их всячески третирует. Но официально деятельность химерологов не запрещена, вот и появляются изредка на просторах параллельности вот такие то ли недовиверны, то ли переединороги. Есть, конечно, и хорошие специалисты, они такой ерундой не занимаются.

Тем временем мы подъехали к мосту, ведущему к воротам академии. Там собралось уже приличное количество транспорта, который висел над землей, но придерживался правила не подниматься выше чем на полметра. Подобная законопослушность меня удивила, но когда я увидела паривших над мостом ирлингов, все вопросы сами собой отпали.

Ирлингов мне видеть уже приходилось, но все равно наблюдать за этими стражами правопорядка было интересно — делать в создавшейся пробке все равно было нечего. Я уставилась на молодого светловолосого ирлинга с белыми крыльями, плавно переходящими на концах в рыжий — наблюдала за его хвостом, который находился в постоянном движении, оценила загнутые когти на босых четырехпалых ступнях, больше похожих на птичьи лапы, и перевела взгляд на лицо стражника.