Вот так нихренаськи! Я настолько удивился, что придется заниматься ловлей современных Калиостро, что даже не возмущался странностью задания, а только хлопал глазами. Колычев, глядя на мою физиономию, в конце концов не выдержал:

– Ну чего ты морды строишь? Гусев уже полностью проинструктирован, что и как делать. Если у тебя есть вопросы – задавай.

– Иван Петрович, что-то я совершенно не понял, как мы будем брать «языков», причем именно из этого общества. Если бы у них на груди плакат висел – «Аненербе», еще куда ни шло, а так… Да и вообще, где мы их искать будем? По всей Восточной Пруссии бегать? И сколько мы так пробегаем? Это же дело агентурной разведки – документы добывать…

– Ты, Илья, до конца никогда не дослушаешь, а сразу пыхтишь. «Тихони» будут давать координаты наиболее интересных мест, а дальше дело за вашей группой. Этим помимо вас будет заниматься целый отдел ГУГБ НКВД, но именно команда Гусева должна будет при приближении к ним линии фронта проверять сведения агентурных разведчиков и при подтверждении этих сведений препятствовать эвакуации подобных объектов.

Я, закрыв глаза, представил, как именно несколько человек советских разведчиков могут остановить эвакуацию особо секретного подразделения немцев. Картинка получилась феерическая. Разведчики все были размером со Святогора и раскидывали фрицевские танки щелбанами. А потом, собрав наиболее ценные магические экземпляры в авоську, радостно топая, так что земля тряслась, приносили добычу аналитикам. Видно, даже с закрытыми глазами вид у меня был очень многозначительный, поэтому Колычев стал раздражаться:

– У тебя опять фантазии не в ту сторону пошли? Так можешь их прекратить! Поясняю для особо впечатлительных – ты с группой, по наводке «тихонь» идешь за линию фронта. Там, на месте смотришь, что и как, и там же принимаешь решение. После чего, если это реализуемо, вызываешь десантников для захвата объекта. Потом – эвакуация документов «языков» и либо прорыв к своим, либо вы на месте дожидаетесь подхода передовых частей. Все понятно?

– Так точно!

Ну это другое дело! Теперь действительно все стало понятно, а то вначале я зависал от необъятности задачи. Одно неясно, а за каким чертом нам эти мистики вообще нужны? По-моему, гораздо более прагматичней за конструкторами да изобретателями таким образом охотиться. Того же Вернера Брауна отловить – и в космос мы уже лет через восемь выйдем. Кстати, про Брауна – когда я у «царской морды» спросил, не является ли известный инженер его родственником, то получил отрицательный ответ. У них там, оказывается, Браунов, как у нас Петровых – немерено. А жаль… Было бы замечательно бескровно заполучить себе такого инженера. Они бы на пару с Королевым таких дел наворотили…

Но ведь отца ФАУ можно просто похитить? Тем же макаром, как мы собираемся колдунов ловить… Сколько там в Панемюнде может быть войск прикрытия? А такая фигура, как Браун, стоит десантной дивизии, отданной за его поимку. Поэтому, несколько помявшись, спросил про немецких изобретателей у командира – мол, почему не их ловим? Оказывается, и это планируется, только несколько позже. Аналитики все просчитали, и выяснилось, что такими вещами оптимальнее всего будет заниматься, когда наша армия войдет в Германию. Шансов на удачное завершение операции гораздо больше получится. Тут, главное, не протянуть – а то все инженеры сменят документы да как тараканы разбегутся в разные стороны – лови их потом поодиночке… Но аналитики и это учли… Так что наша задача сейчас – четкое выполнение приказов. Сказано ловить мистиков – ловим их. Скажут брать Брауна – возьмем его.

Покивав на эти слова Ивана Петровича и видя его благодушное настроение, набрался наглости и опять поинтересовался:

– Товарищ генерал-полковник, а что с Гальдерихом и заговорщиками? Когда они фюрера своего шлепнут? Ведь больше двух месяцев прошло…

Колычев сначала было вскинулся по привычке, но потом обмяк и, пожевав губами, ответил:

– Похерены переговоры. Там сейчас волна арестов прошла. Гальдерих и еще несколько человек застрелились, но кое-кого гестапо взяло. – И, видя, что я пытаюсь что-то спросить, успокаивающе махнул рукой: – Гельмут фон Браун сейчас в Швейцарии, от него мы все и узнали. Кстати, доктор этот, как его… ну твой родственничек будущий – там же. Так что можешь не переживать…

Вот гадство! Ведь как догадывался, что не зря темнят и не говорят о результатах французской миссии. Я только что не сплюнул прямо в генеральском кабинете, а потом уточнил:

– Англичане сдали? Блин, и как они вообще про это узнали? Неужели от немцев утечка произошла?

Командир хрупнул карандашом, который крутил в пальцах и сказал:

– Кто сдал – неизвестно. Скорее всего, именно лимонники, но у нас доказательств нет… А вот утечка произошла не от немцев… Это из нашего НКИДа в МИ-6 информация ушла. Шпионов сейчас чекисты допрашивают, и уже много чего выяснилось… Литвинов, сука, оказывается, давно с англичанами снюхался. Еще до Первой мировой, когда в Лондоне жил… Его Шпильман сдал с потрохами, а сейчас, когда Литвинова из Америки вызвали, он и сам начал петь как соловей. Такие дела теперь проясняются – жуть берет… Б…ь!

Охренеть… Я думал, это только нам с Шеварднадзе так повезло, а у него, оказывается, предшественники были… На всякий случай уточнил:

– Так Литвинов – это же бывший министр иностранных дел! Выходит, островитяне про Союз знали все, причем информация шла с самого верха?!

– Вот именно… А ты говоришь – враги народа, репрессии, уничтожение генералитета, Сталин – людоед… Эх!

Колычев только рукой махнул, а я ощетинился:

– Вот и надо было не по доносам работать, а нормально, как все контрразведки работают, и не простых людей к стенке ставить да на лесоповалы гнать, а настоящих шпионов ловить! А то пересажали туеву хучу народа, и теперь выясняется, что не тех!

– Фу-у-у-х! – Командир устало выдохнул. – Илья, ты не знаешь – не говори. Под репрессии попадали и невинные люди, но дела их или уже пересмотрены, или пересматриваются. А шпионов, причем самых разных мастей, действительно была отловлена, как ты говоришь – туева хуча… Но, как выясняется – не всех вычислили… И эта недоработка теперь будет стоить нам сотни тысяч жизней людей на фронте…

Иван Петрович замолчал, устало потерев щеку, а я только сейчас увидел, как он осунулся. Да уж… На фронте Колычев даже в самые тяжелые моменты бодрячком бегал, а сейчас что-то вымотался. С другой стороны, он ведь является не только начальником УСИ. Ко всему прочему, генерал-полковник – первый зам Берии, да еще и в Политбюро ЦК входит. Нагрузили человека, как лошадь, вот и стал сдавать…

C командиром просидели почти до обеда, а потом он, когда уже хотел меня отпустить, вдруг хлопнул рукой по лбу и, протянув какой-то конверт, сказал:

– Ты меня совсем заморочил. Вот ведь чуть не забыл – держи и займись этим делом!

– Что это?

Колычев ехидно ухмыльнулся и ответил:

– Ты ведь с покупкой квартиры так и не угомонишься, знаю я тебя. А нам криминал не нужен, поэтому, рассмотрев этот вопрос, решено предоставить Алексею Пучкову его прежнюю квартиру, благо сейчас там никто не живет, и восстановить Ирину Михайловну Пучкову в институте. Ее ведь со второго курса отчислили? Вот на второй и восстановят. У тебя до отъезда неделя, как раз за это время и перевезешь девчонок в Москву. Поможешь обустроиться, покажешь где что, да и вообще… Машину возьми нашу – полуторку с будкой. Там и вещи и людей можно перевозить. Начгар в курсе, я ему уже дал распоряжение. На заводе, где Ирина работает, тоже извещены, так что с завтрашнего дня она уволена.