Наконец ему удалось встать на ноги и выйти на берег. В лунном свете пляж казался белым как мел. Удалясь от кромки прибоя, он все четче слышал шелест листьев. Он оглушал его. Словно смех ведьм. Марк повернулся и посмотрел на море — рыбак все еще не отплыл. И явно взбешен. Все же Марк не сомневался, что он дождется его возвращения.

Он направился к бамбуковым зарослям, окружавшим пляж. Пройдя несколько шагов, он яснее разглядел контуры, которые, как ему показалось, он увидел с лодки.

Хижина на сваях, примостившаяся у скалы.

Простое закрытое бунгало с небольшой терраской. Шириной около четырех метров. Глубиной около пяти. Хижина Робинзона Крузо. Или просто место для хранения снаряжения ныряльщика. Внезапно его охватила необъяснимая тревога. А вдруг там его кто-то ждет? Вдруг Реверди устроил ему встречу с каким-то человеком? За одну секунду в мозгу пронеслись самые нелепые гипотезы: отец, адвокат… Он успокоился, но решил вначале обойти хижину.

Он зажег фонарь и протиснулся в щель между хижиной и скалой. Никого, как и следовало ожидать. Он изучил поверхность стен. Достаточно было одного взгляда, чтобы подтвердить то, что он и так знал: хижину «обработали». Законопатили каждую трещинку силиконом и волокнами ротанга.

Выйдя с другой стороны хижины, он заметил, что ночь стала светлее. Он поднял глаза. Облака рассеялись. Полная луна сияла, как холодное солнце. Песок, испещренный следами дождя, отражал этот свет и казался перламутровым. Он погасил фонарь и, оказавшись в чистом ночном свете, почувствовал облегчение.

Он поднялся на террасу. Здесь тоже все законопачено. Заделана щель под дверью. Трещины вдоль окон. Стыки между стенами и полом. Все закупорено. На краткий момент он подумал, что труп может находиться внутри, но тут же отогнал эту мысль. Реверди уехал из Таиланда минимум полгода назад — он никогда не оставил бы тело гнить, даже в защищенном месте.

Марк встал перед дверью и ударил ее ногой. Мокрая одежда стесняла его движения. Дверь поддалась. Он полностью сорвал ее с петель, чтобы луна светила внутрь хижины. Там не было ничего. Или почти ничего. Баллон со сжатым воздухом. Побелевший от соли шланг с клапаном. Балласт. Налобный фонарь. Никаких следов борьбы или насилия. Никаких следов крови или свечного воска. Никаких подозрительных предметов. Безобидное жилище дикого человека.

Что он должен найти здесь? «Когда ты найдешь Комнату, тебе предстоит погрузиться в ее тень. Там тебя ждет нечто. Храм». Проследить за рассуждениями убийцы было несложно. Убивая своих жертв, он, как ему казалось, очищал их. Они превращались в освященные пространства. В «храмы».

Он постучал ногой по полу. Никакого подпола. Он подумал о сваях, на которых стояла хижина. Вот самое простое решение: Реверди похоронил труп в песке, под хижиной.

Он вышел наружу и забрался под основание домика. Там, ползая на четвереньках, он обследовал поверхность — сухие листья, сваи, заросшие кустарником, — ничего особенного. Не колеблясь, даже не отдавая себе отчета в своих действиях, он начал голыми руками копать землю.

Очень быстро он нашел самый лучший способ вести раскопки — погрузить обе руки в песок, свести их и выбросить песок назад, как это делает экскаватор. Время от времени он менял положение, садился в яме и ногами отодвигал кучи песка.

Он копал, пока вокруг него не образовалась большая яма, пока не начал задыхаться. Он продолжал копать, чувствуя, как крабы проползают возле его лба, карабкаются по его рукам. Углубившись на метр, он выпрямился и подумал, что бредит. Тела тут не было.

И вдруг он окаменел. Почва под его ногами пошевелилась. В свете ночи он различил какое-то движение. Раздался какой-то свистящий звук, потом еще один, приглушенный песком. Змеи. Марк отпрыгнул назад и попытался выбраться из ямы. Тщетно. Твари копошились под его ногами. Белесые. Извивающиеся. Отвратительные. Он замер. Точнее, его просто парализовало с ног до головы. Змеи исчезли, не ужалив его, — настоящее чудо. Он прошептал:

— Храмовая стража.

Никаких сомнений: Реверди сам поместил здесь это гнездо. В качестве крайней меры предосторожности, на случай возможных посещений. Но как же он осмелился рисковать жизнью Элизабет? Марк попытался проследить логику безумца: он приносил ее в жертву судьбе. Если она — Избранная, змеи пощадят ее. А если нет, то и жалеть будет не о чем…

«Вот мразь», — подумал Марк.

Эта ловушка его подстегнула. Она доказывала, что там, внизу, действительно было что-то спрятано. Обследовав яму, чтобы убедиться, что путь свободен, он снова начал копать, сжав зубы, бешенство придавало ему сил. Сгорбившись, задыхаясь, он все глубже погружался в яму. Песок сыпался ему в рот, в глаза, в уши. По-прежнему ничего. Обессилев, он выпрямился, пошатнулся и завалился назад.

Его словно ударило током.

Звук от его падения не был глухим, как следовало ожидать. Скорее какое-то шуршание. Одним прыжком он повернулся и снова начал лихорадочно разрывать песок. Несколько движений — и его руки наткнулись на нечто, завернутое в пластиковую пленку. Он был настолько возбужден, что уже не боялся дотронуться до трупа. Напротив, этот бледный, серебристый предмет, мало-помалу освобождаемый им из-под песка, завораживал его. Ему удалось раскопать тело до бедер.

Под пластиковой пленкой труп отлично сохранился. Голова, плечи, бедра: все вырисовывалось абсолютно четко. Белоснежная кожа казалась нетронутой, за исключением черных ран, обозначавших Дорогу Жизни под прозрачными складками. Все в целом производило впечатление стерильности.

Как давно умерла эта женщина? Ее должны были уже давно сожрать черви и крабы. Вне всяких сомнений, Реверди использовал какой-то метод бальзамирования. Или другой, совершенный метод защиты. Марк вспомнил свой давний репортаж о немецком «анатоме-художнике», изобретшем способ консервации тел — «пластификацию».

Он полностью откопал ноги. Не раздумывая, он раскидал в стороны кучи песка, открыв доступ воздуху, Потом спустился обратно, лег на живот, взял труп за плечи. Его руки скользили по пластику, который казался покрытым маслом, каким-то защитным бальзамом. Наконец ему удалось крепко ухватить тело и вытянуть его наружу. В этот момент он ощутил отвращение, которого надеялся избежать.

Конечно, тело принадлежало женщине.

Ее лицо было синевато-бледным, изможденным. Глаза, поблескивавшие в глубине орбит, походили на два стеклянных шарика. Слишком тонкие губы, искаженные страшной гримасой, обнажали белые десны, в которых сидели мелкие хищные зубки. Марк подумал: «Труп-альбинос». Даже волосы под пластиком казались бесцветными.

Он еще подтянул тело, положил его на сухие листья, окружавшие сваи. Женщина была совсем маленькой. Ее светящаяся кожа, казалось, отражала свет луны. Марк уселся на мокром песке и стал срывать пленку, туго обернутую вокруг тела, скрепленную большими булавками. Внезапно в голову ему пришла безумная мысль.

Это тело не бальзамировали, оно сублимировалось.

Реверди высушил его. Он извлек из него всю влагу и тем самым уберег от возможного разложения. Потом ему удалось поместить его в вакуум, как это делают с продуктами, предназначенными для длительного хранения. Марк не знал, как именно он это сделал, но он был убежден, что тут не обошлось без глубоководного снаряжения. В частности, без компрессора, которым он не нагнетал воздух, а, наоборот, отсасывал его из-под пластика.