— Похмелиться нету?

— Нету, — в тон ответил Рудин, припомнив печальную судьбу вчерашней трехлитровой бутыли «Московской особой». — Не каждый же день! А чего так рано — хозяина будить? Нашли чего?

— Нашли, — хмуро буркнул бригадир. — Пошли, покажу… Труп лежал под осиной. На этот раз вешать его не стали, но был он привычно — если уместно в таком случае данное определение — обезглавлен. В отличие от вчерашнего происшествия, голову искать не пришлось. Она была насажена на кол, который торчал над тем местом, где вчера начали раскапывать обнаруженный ризенами профиль.

Вызванный к месту происшествия Лиховский дисциплинированно позеленел и тут же пристроился пополнять утреннюю прану потребленным им вчера ужином.

— Я же вчера русским языком сказал — нельзя топтаться на месте происшествия! — сурово отчитал бригадира Серега, предприняв три безуспешных попытки найти с ризенами след злодея. — Ты посмотри — как будто стадо коров прошлось! Ну и как я теперь буду искать убийцу?

— А че тут искать… похороним, как того, — бригадир зябко поежился и неожиданно сообщил скрючившемуся на траве Лиховскому:

— Это… Мы уходим, хозяин, не обессудь. На поминки выставишь — спасибо скажем.

— Не понял? — без эмоций вякнул озабоченный борением с собственным организмом хозяин усадьбы. — Как это — «уходим»?

— Нечисто тут… — нахмурился бригадир и вдруг осенил себя крестным знамением. — То не человек, это ясно. Мы пошептались промеж себя: нельзя боле тут копать. Предупредили ведь вчера — а мы не поняли. Так что — не обессудь, — и, без намека на брезгливость сдернув с кола мертвую голову, удалился к ожидавшим окончания разговора хохлам, которые, вопреки обыкновению, на этот раз стояли тихо и не выдвигали похмельных требований.

— У тебя могут возникнуть осложнения с органами, — с сомнением покачал головой Рудин, глядя вслед удаляющимся хохлам. — Если, не дай бог, кто узнает…

— У меня всегда был слабый желудок, — болезненно поморщился Лиховский, вставая и опасливо косясь на окровавленный кол. — Такая реакция — это для меня естественно. Не думаю, чтобы в дальнейшем это вызвало какие-либо осложнения…

— Я имею в виду органы правопорядка, — уточнил Серега, выдергивая кол и бросая его на землю. — Два трупа. Без голов. Оба зарыты на твоей земле. Как тебе это?

— А что я могу сделать? — потерянно пробормотал Серж. — Ну что я могу сделать? Ты — бывалый воин, подскажи мне, как бы ты поступил в такой ситуации.

— Подсказываю, — охотно согласился Рудин. — Первым делом выставишь мужикам ящик водки, дашь жратвы сколько надо и заплатишь за неделю вперед. Этим ты расположишь их к себе, и они уйдут без злобы. Прямо сейчас садись и поезжай — нечего тянуть. А приедешь — поговорим. Во-первых, как и вчера — ни слова Алисе. Она у нас чрезмерно впечатлительная. А во-вторых… В общем, тут ночью кое-что приключилось. Нечто из ряда вон. Очень может быть так, что это некоторым образом имеет отношение к нашим двум трупам без голов.

— А что приключилось? — вяло заинтересовался Лиховский.

— Сначала поезжай, закупи все, потом пообщаемся, — непреклонно насупился Рудин. — Или тебе денег жалко? Если так — скажи, я тебе одолжу. У самого не густо, конечно, но на такое дело найдется.

— Да ну что ты, что ты! — махнул на него ладошкой Лиховский. — Оставь свои деньги — они тебе пригодятся. Сейчас почищу зубы и поеду…

Разговор с Лиховским, состоявшийся после его возвращения в усадьбу, ничего не прояснил, а только еще более усугубил ситуацию. Лиховский, выслушав наедине (они укрылись от Алисы в апартаментах Сержа) версию Рудина о странном ночном существе и его возможной причастности к убийствам рабочих, впал в прострацию и предложил всем вместе ночевать в библиотеке. Там, мол, места много.

— Но что это может быть? — досадливо отмахнулся от такого заманчивого предложения Рудин. — Тебе предыдущий хозяин усадьбы ничего не говорил?

— Это место насквозь пропитано историей, — подумав с минуту, вдруг понес Серж. — Каждый камень содержит в себе слепок событий прошедших веков. Духи предков взирают на нас со стен этого дома и милостиво посылают нам знак…

— Насчет духов ты мне голову не морочь, — сурово пресек такую непродуктивную болтовню Серега. — Я этих «духов»[8]в свое время столько на тот свет отправил, что они мне даже уже и сниться перестали. Ты лучше скажи: тут, в доме, нет ли каких тайных ходов?

— Возможно, и есть, — не стал отрицать Лиховский. — Даже скорее всего — есть. Дом-то старинный, в свое время оборудовался Андрей Ивановичем под свои запросы. Но… карта этих ходов до нас не дошла — как, впрочем, и упоминание о каких-либо ходах.

— Может, тогда попробовать эти стены подолбить? — предложил Рудин. — В шахматном порядке, по звуку?

— Долби, — легковесно согласился Серж. — Все нежилые комнаты в твоем распоряжении.

— Это ты с чего это такой добрый? — насторожился Рудин. — Или я чего не знаю?

— Почему — знаешь, — Серж задумчиво пососал палец. — Я, по-моему, рассказывал. Стены дома выполнены из монолитных каменных глыб и имеют среднюю толщину что-то около полутора метров. Их ни один снаряд не пробьет. Так что — долби сколько влезет.

— В общем, я так понял, что ты пока не готов решать эту проблему, — насупившись, резюмировал Рудин. — А оно, между прочим, будет продолжать шастать по усадьбе. И кстати — почему-то собаки не лают ночью. А оно ведь наверняка прошло мимо сарая, если из дома выдвигалось к каменоломням. Что за чертовщина?

— Именно — чертовщина, — торжествующе подняв палец вверх, воскликнул Лиховский. — И тебе придется пока смириться с этим. Пока я не приеду.

— Не понял?! — приподнял бровь Рудин. — Ты что — сматываешься? Струсил?!

— Мне нужно отлучиться на… на недельку, не более, — слегка покраснел Серж. — Решить кое-какие важные проблемы.

— А эти проблемы у тебя возникли именно после сегодняшней ночи, — ядовито заключил Рудин. — До этого все было нормально. А ты не бойся — купи себе ружье. Я тебя научу стрелять.

— Да, ты отчасти прав… Мне нужно срочно съездить в Питер, — признался Лиховский. — Мать навестить и… Там есть документы, которые прояснят некоторые нюансы по странностям, творящимся в этой усадьбе. И там есть… эмм… в общем, люди там есть, которые являются специалистами по такого рода проблемам. Через три-четыре дня я приеду, и, думаю, все утрясется.

— А что мы скажем, если вдруг во время твоего отсутствия кто-нибудь припрется? — озаботился Рудин. — Кто мы тебе такие и на каком основании находимся в усадьбе?

— Кому какое дело? — легкомысленно воскликнул Серж. — Гостите, и все тут. Мой дом — моя крепость.

— Я имею в виду не кого попало, а представителей органов, — пояснил Серега. — Ты забываешь, в каком мы положении.