* * *

…Рудин ворочался в темноте на своей кровати и пытался уснуть.

— Ну, не придет, так и черт с ней. Перебьемся, — пробормотал он в очередной раз и вновь начал считать собак, стараясь дышать размеренно.

Собаки были сплошь овчарками нежно-зеленого окраса, и это совсем не успокаивало, а даже наоборот, хотя Рудин знал, что зеленый цвет вполне способствует. Почему собаки — зеленые? Это же не попугаи, питбуль их задери! Собака может быть зеленой только в том случае, если над ней надругались хулиганы. А сама мысль о существовании таких нехороших людей всегда вызывала в организме Пса холодную ярость.

— Луна, что ли, мешает? — Рудин открыл глаза и с сомнением посмотрел на распахнутое окно, через которое совместно с ночной свежестью в комнату своевольно вползал мертвенно-бледный лунный свет. Тревожный такой свет, призрачный и многообещающий. Глаза закроешь — ничего, но все равно ведь знаешь, что с улицы прет луной и никуда от этого не деться. Этот свет постепенно обретает форму некой субстанции, которая потихоньку проникает в каждую клеточку твоего тела: наподобие того, как кондитер пропитывает ромом бисквит, чтобы подать его на ужин сластолюбивому гурману. А кому подадут тебя? Кто там, за окном, разминает ненасытную пасть, прячась в обволакивающей паутине мистического свечения?

— Окно закрыть, что ли? — вслух подумал Рудин. Нет, не стоит — тогда будет душно. Серега привык спать чуть ли не на улице, потому ценил свежий воздух. — Книгу почитать, что ли? — Серега потянул за шнурок торшера — мягко пыхнула лампа, разбросав по комнате нежно-зеленые розбрызги из-под дешевого китайского абажура, расписанного чешуйчатыми драконами и какими-то другими мистическими чудищами. — Ага! — обрадовался Рудин. — Вот оно откуда! — Решительно схватив торшер за шею, он могучим движением сорвал абажур и, поискав глазами, куда бы его спрятать, запихал под кровать, изрядно помяв проволочный каркас. — А вот теперь у нас все получится, — буркнул Серега, выключая торшер и вновь плюхаясь на кровать. Насчет книги он погорячился — луна и зеленые овчарки достали. Нормальных книг у Лиховского не было: все сплошь либо на нерусских языках, либо дореволюционные, здоровенные фолианты в полпуда весом. На стол такие книги класть крайне неудобно — они не помещаются между сковородой с яичницей и хлебницей (Рудин любил читать за едой). Кроме того, в этой идиотской усадьбе книги где попало не валяются, как у всех нормальных людей. Они в библиотеке стоят, на полочках, пронумерованы и под стеклом. А в библиотеке Алиса сидит. Если сейчас впереться туда, можно спугнуть. Потом придется опять неделю страдать…

На этот раз овчарки были вполне естественного окраса, но заснуть все равно не удалось: наряду со здоровой нервозностью, сообщенной рудинскому организму Алисиными авансами, присутствовало возбуждение охотничьего азарта, вызванное послеобеденными поисковыми успехами.

Поработав немного в одном из тех мест, которые заинтересовали ризенов на шапке каменоломен, землепроходимцы обнаружили нечто занимательное. Категорично утверждать, что это тот самый искомый запасной вход, пока не стоило, но поводов для оптимизма хватало с избытком.

Имел место явно выраженный рубленый профиль, забитый крупными булыжниками и каменным крошевом, спрессовавшимся от времени. Хохлы углубились примерно на метр и закончили работу: к тому времени уже стемнело. Рудин после этого лазал там с фонарем и пришел к выводу: если и следует продолжать раскопки каменоломен, то работать надо именно здесь, забросив к чертовой матери основной профиль. Потому что на основном спрессованный веками камень имел консистенцию монолита и какие-либо предпосылки к качественному улучшению в ближайшем будущем отсутствовали напрочь. А здесь, судя по всему, заваливали наспех, впопыхах сыпали каменное крошево и не трамбовали: уже через метр булыжники можно было расшатать рукой. Кроме того, во вновь обнаруженном профиле имел место ощутимый сквозняк! Откуда-то из недр каменоломен, пробиваясь через щели между камнями, устойчиво несло затхлым подземельным смрадом. Можно было приводить псов и давать занюхивать пробу…

Минут через пятнадцать после того, как часы в верхнем зале исполнили полуночную мелодию, дверь в комнату тихонько распахнулась. Из коридора скользнула закутанная в плед фигура, осторожно притворила дверь и на цыпочках приблизилась к кровати.

«Вот оно!» — ликуя, крикнул заждавшийся похотливый зверь в глубине рудинского организма. Но внешне Серега тактически грамотно продолжал имитировать глубокий сон — дышал ровно, отвернулся к стене, пару раз причмокнул губами и никак не реагировал на вторжение.

Алиса юркнула под одеяло, закинула ногу на бедро Рудина, прижалась всем телом к мускулистой спине и, возбужденно дыша, принялась грызть ухо бойфренда. Серега протяжно замычал, но просыпаться не пожелал. Понравилось ему, видите ли. Рука дамы нырнула под одеяло, перелезла через бедро спящего, и…

— Может, ты и спишь весь из себя, но некоторая часть твоего организма очень даже бодрствует! — возмутилась Алиса. — Это ты так даму встречаешь? Поворачивайся, невежда, у тебя гости!

Дважды упрашивать себя Серега не заставил. Развернувшись, он сжал ночную гостью в объятиях так, что она жалобно пискнула, впился в набухшие губы затяжным жадным поцелуем и незамедлительно подверг ее успевшее отвыкнуть от ласки тело всестороннему интиму самого разнузданного свойства.

Обоюдное буйство плоти было в самом разгаре, когда вдруг случилось нечто странное.

— Я умираю, Рудин! Ах! Ах! Ах-ха-а-а… Прикончи меня, гад!!! — заполошно верещала охрипшим от возбуждения голосом Алиса Рудольфовна, пребывавшая на верхней фазе экстатического восторга и необычайно остро ощущавшая, что в любой момент ее может взорвать изнутри мощнейший оргазм, ранее никогда не испытанный.

— Р-р-р!!! — ответно делился чувствами сосредоточенно трудившийся Серега, из последних сил сдерживая давно желавшую случиться разрядку. — Р-р-р!!!

— Прикончи меня!!! — навзрыд крикнула Алиса, внезапно деревенея всем телом, и, сильно сжав ногами бедра Рудина, принялась утробно ойкать по нисходящей чужим голосом. Вот так:

— Ой! Ой-й! Ой-й-й! Ой-й-йххх…

В этот момент Рудин уловил краем нюха какой-то чуждый запах и одновременно ощутил за спиной постороннее присутствие — Повернув голову назад на крайней фазе поступательного движения, Серега скорее почувствовал, чем увидел рассекающий воздух тусклый блеск завершающего последнюю треть ниспадающей траектории клинка. Инстинктивно извернувшись, Рудин вскрикнул, ощутив мощную разрядку, вызванную резким незапланированным движением, подставил под удар предплечье и заученным рывком вывернул конечность, державшую сталь.

Клинок выпал, слегка резанув Серегу по бедру: в течение последующих двух секунд потрясенный воин сумел смутно рассмотреть, что на него напало какое-то лохматое существо, не отличающееся ростом и силой.

«Ни хера себе…» — подумал Рудин, от неожиданности не успевший толком ничего сообразить и продолжая по инерции выкручивать конечность. Существо пронзительно завизжало и вцепилось зубами в потное плечо воина — тот выпустил конечность и вновь повалился на Алису, так и не пожелавшую разжать бедра. Существо на получетвереньках метнулось куда-то в угол и… исчезло в стене, оставив на ней большое темное пятно правильной прямоугольной формы! Рудин, действуя скорее рефлективно, нежели обдуманно, ухватил за рукоятку упавший на кровать клинок и метнул его вслед удравшему агрессору, целя в спину. Клинок просвистел через всю комнату и утонул в пятне, каменно лязгнув при этом. Пятно вдруг исчезло. На том месте, где оно только что было, опять белела стена.