– Скажи, Лиза, вот сейчас, когда убиты уже три девочки из этого класса, что ты думаешь по этому поводу? И, главное, как так случилось, что Мила перед смертью написала обо мне? Почему она вспомнила меня?

– Не знаю, Лена. И спросить не у кого, понимаешь? Тину я допросить не успела, как видишь… Хотя не думаю, что она бы мне могла что-то рассказать.

– Ее тоже отравили?

– Нет, застрелили. Знаешь что, Глафира, у меня из головы не выходит эта фраза, которую мать Тамары подслушала, когда проходила мимо ее комнаты. Помнишь?

– Что-то такое, после чего ты пришла к выводу, что у Тины проблемы в личной жизни…

– Да. Я хорошо запомнила. «Не сходи с ума, Тина! Он этого не стоит. Прошу тебя, пойдем, иначе может случиться непоправимое…» Понимаете? – Она повернулась, чтобы увидеть лицо Елены. – Как ты думаешь, Лена, что бы это могло значить?

– Думаю, что речь идет о каком-нибудь парне, который не стоит Тины. Кто это сказал?

– Тамара, когда однажды ночью привела Тину к себе домой, продрогшую до костей. Я долго думала об этом и решила, что так замерзнуть она могла не потому, что добиралась долго до дома, где жила Тамара…

– …и Мила, кстати, – заметила Глафира.

– Между домами Тины и Тамары ходит маршрутка, бесперебойно. Если бы она ехала из дома к ней, то точно не замерзла бы, даже если бы на ней была тонкая куртка и вообще домашние тапочки. Там езды минут пятнадцать-двадцать. Нет, она замерзла потому, что была на улице. Или… в подъезде. Я все проанализировала, и получается, что как раз в то время Мила была дома одна. Вернее, без родителей, которые гостили у друга ее отца в Москве. И я предполагаю, что Тина сидела на лестнице. Вот. Смотрите сами. Тамара поздно вечером, почти ночью, выходит из своей квартиры, чтобы вынести мусор. Она выходит и возвращается уже с Тиной. А до этого Валентина дала Тамаре тарелку с пирожками, чтобы та отнесла Миле. Они знали, что Мила одна, и почему бы не угостить соседку-одноклассницу теплыми пирожками. Тамара отнесла и вернулась очень быстро. Когда ее мать спросила, отдала ли она пирожки, Тамара ответила, что да, отдала, что Мила благодарит их за угощение. И вот после этого Тамара сама кому-то позвонила, и Валентина услышала, как она говорит про какие-то черепа. «Черепа, о которых ты знаешь… И еще услышала, как она сказала кому-то, что это – точно он. Вот точно – говорит, это – он у нее».

– На самом деле. Фраза недвусмысленная, – сказала Лена. – Похоже на то, что сначала Тамара кому-то позвонила, сказала про черепа и про то, что «это – точно он», а потом вдруг решила выбросить ведро и как бы случайно встретилась с Тиной, которая не живет в ее доме, следовательно, она приходила сюда к кому-то другому. И этот «кто-то другой» – Мила. И Тамара, получается, знала, что Тина находится там, на лестнице, и мерзнет. Поэтому-то и сказала, что он этого не стоит. Тот парень, ради которого она сюда и пришла.

– Получается, что этот парень, возможно, живет где-то поблизости от них, в этом же подъезде, или же он был у Милы, – предположила Глафира.

– Может, это был не парень, – проговорила дрогнувшим голосом Елена, – а мужчина… Виктор? Может, он был у Милы, а Тина, которая ревновала его к ней, пришла туда, чтобы убедиться в том, что это на самом деле он…

– Да, я тоже подумала, конечно, о Викторе, – сказала Лиза, – тем более что имеются свидетельские показания о том, что Виктора видели в подъезде и что он просился к Миле, а она его не пускала… Но ведь для Тины не было открытием, что они встречаются. Она же сама их познакомила, она этого хотела, иначе сделала бы все возможное, чтобы этого не случилось. Она не дорожила своей связью с Сыровым, это точно. Поначалу. До тех пор, пока не поняла, что Виктор влюбился в Милу по-настоящему. Ей было неприятно, что он дарит ей дорогие подарки. Никакой девушке это не понравилось бы.

– Может, Тамара, когда передавала пирожки Миле, увидела его, вернулась домой и позвонила Тине… Но тогда получается, что она была в курсе отношений Тины с Виктором.

– Это исключено! – воскликнула Глафира. – Вот уж в это я точно не поверю.

– Но, судя по всему тому, что мне рассказала мать Тамары, так и выходит. Что Тамара увидела кого-то в квартире Милы, когда отдавала ей пирожки. И сразу же позвонила и сообщила об этом Тине. И та приехала. Устроилась на лестнице и стала ждать. Но чего ждать? Что этот «кто-то» выйдет от Милы? Но зачем ему выходить, если Мила дома одна, а родители ее в Москве? На что она надеялась?

– Лиза, да это был просто импульсивный поступок, как ты не понимаешь! Тина, сгорая от ревности, просто не могла оставаться дома после того, как узнала, что парень или мужчина, к которому она была неравнодушна, находится у Милы. Вот и прилетела. Наверняка сидела на лестнице… Сходила с ума от ревности и не сводила взгляда с двери… Тамара же, обнаружив ее на лестнице и почувствовав свою вину за свой донос, что сорвала Тину ночью из дома, что это из-за нее та сидит сейчас на лестнице и умирает от ревности, затащила ее к себе домой и сказала, что «он того не стоит», то есть что она не должна сидеть и мерзнуть, что это опасно, что можно заболеть.

– Да, все логично, – согласилась с ней Лиза. – Но тогда при чем здесь черепа?

Приехали на место. Заброшенный пустырь, прилегающий к глубокому песчаному карьеру, поросший молодой июньской травой.

На небе – ни облачка, ровная голубая гладь, подсвеченная солнцем. Вокруг – тишина и покой. Слышно, как жужжат насекомые, шелестят листья мелких кустарников. Сладко пахнет травами и цветами.

От оживленной трассы примерно в двух километрах. И вот по неровной, едва различимой в поле колее сюда уже успели добраться прокурорские и милицейские машины. Горстка людей образовала темный крапчатый круг, внутри которого резала глаза яркая желтая лента. И, наконец, в самом центре лежало тело, прикрытое белой простыней. Страшная такая композиция. Убийственная.

– Если ты чувствуешь, что не выдержишь этого, сиди в машине, – сказала Лиза, обращаясь к примолкнувшей Елене. – А мы с Глафирой пойдем.

– Я с вами, – неуверенным голосом проговорила Лена.

От группы отделился Сергей Мирошкин. Улыбнулся Лизе и ее спутнице.

– Что скажешь?

– Посмотри сначала… Думаю, тебе будет любопытно… – загадочно произнес Сергей.

Лиза подошла и поздоровалась с районным прокурором, полным розовощеким человеком с усталым взглядом и поджатым ртом. При виде Лизы он лишь кивнул головой и отвернулся от нее, словно не мог оторвать взгляд от завораживающего зрелища – мертвой школьницы. С Лизой поздоровался старший следователь прокуратуры, его помощник, и хорошо знакомые Лизе по работе эксперты, в том числе и судмедэксперт.

– Привет, Гера.

Туров снял простыню с тела, и взгляду вновь прибывших предстала очень интересная во всех отношениях картина. Тина Неустроева незадолго до смерти не один час провела перед зеркалом. Чудесное нежное розовое платье с пышной газовой юбкой и атласным лифом. Белые туфельки. Уложенные волосы, как у куклы наследника Тутси, скромный и очень тщательный макияж, розовый лак на узких длинных ногтях, белая сумочка, зажатая в руке. А на пальце просто-таки играет на солнце и переливается роскошное кольцо с брильянтом. В ушах тоже нескромные сверкающие сережки.