— Мне говорили, что Валамские провидцы могут заглянуть в будущее... Вы это только что подтвердили... — Танаев на какое-то время прервался, не сразу решившись задать такой простой и такой важный для него вопрос: — Вы ведь должны знать, вернусь ли я обратно...

— Есть знание, которым не могут распоряжаться провидцы. Пространство за вратами доступно только богам. Смертные там не бывали. Удачи тебе, воин, победивший время...

Танаев так и не смог уловить момент, когда голос Александера еще звучал у него в ушах, но самого настоятеля уже не было на балконе.

Вернувшись в свою келью после разговора с архимандритом, Танаев вновь попытался заснуть, несмотря на то что колокола в звонницах монастыря уже звали к заутрене, — но сделать это ему так и не удалось. Едва голова коснулась подушки, в дверь настойчиво застучали. Танаев резко вскочил и сразу же понял, что незаметно для себя проспал не меньше двух часов. Скупое северное солнце уже вовсю пыталось ворваться в его келью через узкое запыленное оконце. Стук, разбудивший его, настойчиво повторился.

— Ну, кого там носит в такую рань!? — проворчал он недовольно, уставившись на дверь, которая немедленно распахнулась, и на пороге показался усмехающийся Годвин:

— Рань?! К заутрене прозвонили час назад! Еще немного, и мы рискуем остаться без завтрака!

— А где твои сопровождающие?

— Какие еще сопровождающие?

— Да те самые, двое монахов, что всю ночь дежурили у твоей кельи!

— Не было там никаких монахов! О чем ты говоришь? Они тебе приснились. А вот то, что все обитатели этого святого места давно отправились в харчевню, или как там она у них называется, этот факт не подлежит сомнению!

— Она у них называется трапезной, — усмехнулся Танаев и двинулся в угол, где стоял тазик и ведро с ледяной водой, заменявшие здесь умывальник.

Холодная вода окончательно прогнала остатки сна, но не унесла с собой воспоминания о ночных событиях. Объяснениям монахов, дежуривших у кельи Годвина, он вначале не поверил, но теперь пришлось признать, что они действительно не караулили, а охраняли Годвина, и что ночи в этом святом месте не так уж безопасны, как ему показалось вначале.

Трапезную они отыскали довольно легко. Очевидно, в общине не слишком строго соблюдалось время принятия пищи, и многие здешние обитатели не спеша тянулись по направлению к большой центральной зале, где стояли простые деревянные столы, обильно уставленные простой и аппетитной пищей.

Едва они появились на пороге, как оживленные разговоры, царившие в трапезной до их появления, мгновенно смолкли, и все лица повернулись к ним. Из-за стола поднялся один из монахов, украшенный большим серебряным крестом, в котором, однако, как отметил Танаев, не было волшебного минерала.

Судя по этому отличию, он занимал положение, соответствующее среднему офицерскому составу в армии, хотя военные сравнения были здесь, разумеется, не совсем уместны.

— Прошу к столу, наши дорогие гости. Берите сами любую пищу и уберите потом за собой посуду. Мне поручено вам сообщить, что с нынешней заутрени на вас распространяются все права и обязанности членов нашего братства. После трапезы брат Миранд познакомит вас с вашими сегодняшними обязанностями.

— Это еще что такое? — шепотом осведомился Годвин. — Мы вроде бы пострига здесь не принимали! — Это замечание, однако, не помешало ему направиться к свободной лавке, удачно расположенной напротив большого глиняного блюда с ароматными кусками отварного мяса.

Танаев отстал от него и успел ответить на дружелюбный кивок Миранда, оказавшегося невысоким полным человеком с постоянно улыбавшимися, добродушными глазами. Впрочем, после завтрака Глеб понял, что его первое впечатление от знакомства с Мирандом оказалось обманчивым.

Как только Танаев и Годвин покончили с завтраком, слишком обильным для монастырской трапезы, как к ним подошел Миранд и, все так же приветливо улыбаясь, предложил прогуляться на тренировочный плац.

Танаев решил, что после дарового завтрака отказываться неудобно, а вот Годвин заявил, что на чужие тренировки ему смотреть неинтересно, и отправился, как он сказал, знакомиться с монастырем, выбирая объекты для знакомства по собственному усмотрению.

— Ваш товарищ не приучен к дисциплине! — сокрушенно покачав головой, отметил Миранд.

— Он у нас вольная птица. Всю жизнь полагался только на себя.

— На такого индивидуалиста нельзя рассчитывать в трудную минуту. Если вы собираетесь брать его с собой в поход к порталу, ему придется изменить свои привычки.

— Так вы уже знаете?

— Что именно?

— О предстоящей мне миссии?

— Благодаря пророчеству, об этом знали все братья, задолго до вашего появления. Оставалось лишь убедиться в том, что вы именно тот человек, о котором говорило пророчество.

— И теперь вы в этом убедились?

— Не до конца. Несмотря на то что вы спасли брата Альтера и вернули монастырю святой крест, некоторые сомнения остались. Наши враги коварны, они готовы пожертвовать чем угодно, чтобы проникнуть в эту святую крепость.

— Вы слишком подозрительны.

— Всего лишь осторожны. И это одна из главных добродетелей, позволивших нам выстоять в столь тяжелое время.

— А почему я не видел за завтраком брата Альтера? Что с ним? Он болен, или епитимья, наложенная на него Александером, столь сурова, что не позволяет несчастному даже есть?

— Хлеб и вода — его единственная пища, пока не кончится срок покаяния.

— И это называется благодарностью за услугу, которую он оказал вашему братству!

— Утрата креста обычно наказывается смертью, так что ему повезло. Если бы за него не вступился сам Александер, решение синода, разбиравшего его дело, могло оказаться гораздо суровее.

— Кстати, об Александере... Что за странная у него манера появляться совершенно неожиданно и так же неожиданно исчезать, словно растворяясь в воздухе?

— Наш святой настоятель незримо присутствует возле нас во все времена, а появляется лишь тогда, когда в этом возникает необходимость.

Эта загадочная фраза мало что объяснила Танаеву, но по суровому лицу Миранда он понял, что тот не собирается продолжать разговор на эту тему.

Беседуя, они пересекли монастырское здание по длинному коридору и вышли во внутренний двор.

К удивлению Танаева, ожидавшего, что Миранд ведет его посмотреть на тренировки монастырских воинов, плац оказался совершенно пуст.

Он представлял собой огороженную площадку, сорок на сорок метров. У изгороди стояли козлы с холодным оружием, вызвавшим у Танаева презрительную улыбку. Мечи показались ему слишком короткими, а сталь, из которой были выкованы лезвия, слишком тонкой и непрочной.