– Браво! Я был уверен, что ты в конце концов согласишься. Погоди, потом будешь еще меня благодарить. Так вот, в четверг вечером, не запирая свой гараж, ложись спать… Я ночью обработаю твою машину. А утром в пятницу с восходом ты отправишься в путь. Одну ночь проведешь в Генуе, а на следующий день уже будешь в Ницце. Подгадай так, чтобы быть на границе в семь вечера. В это время таможенники мечтают об ужине и не шибко придираются к багажу туристов. Ты отправишься в отель «Золотое солнце». Такое маленькое палаццо на Английском бульваре. Снимешь там комнату, машину же поставишь в гараж отеля. Остальное тебя не касается. Ясно?

Я сказал, что все ясно.

– И без фокусов, Мак. Твой груз стоит целого состояния. Если ты попытаешься меня надуть, заказывай себе гробик. Я живо тебя отыщу. И помни, что ты у меня вот где, – он показал увесистый кулак.

– А если Карлотти узнает, что я был на вилле в то время, как погибла Элен?

– Пусть попробует доказать. Ну, а если он станет упорствовать, я сфабрикую тебе алиби. Если будешь со мной в одной упряжке, можешь ни о чем не беспокоиться. Мы с тобой надолго обеспечены хорошим достатком. К тому же ты можешь прирабатывать в Швейцарии.

– Похоже, передо мной открывается новая блестящая карьера.

– Вот именно… Ладно, Мак. Пора тебе и честь знать. У меня дела. В отношении пятницы мы с тобой договорились, так?

Я медленно поднялся.

– Как скажешь.

Он держался от меня на расстоянии. Я подошел к столику и взял фото в руки.

– Твоя приятельница?

Он приблизился, но все еще оставался для меня недосягаемым.

– Не твое дело, кто она… поставь на место, Мак, и вали. Говорю тебе, у меня дела!

Но я не выпускал из рук снимка.

– Ничего бабенка. Тоже ширяется?

Он бросился на меня с проклятиями и вырвал у меня рамку с фотографией, выведя, таким образом, правую руку из игры. Левой рукой я швырнул ему под ноги вазу с гвоздиками, а правой схватился за пресс-папье. Он на миг замешкался, и это дало мне возможность изо всех сил врезать ему в висок. Он упал, но я для верности вмазал ему еще разок по макушке. Глаза его закатились, он растянулся у моих ног. Задыхаясь, я перевернул его лицом к полу и нащупал в кармане брюк кожаный бумажник. Надо же случиться было так, что именно в этот момент в салон вошла Мира Зетти. В руке она держала пистолет 38-го калибра, и его ствол был направлен на меня.

III

Добрую минуту мы молча смотрели друг на друга. По выражению глаз этой дамочки было видно, что она без колебаний нажмет на курок, сделай я только одно неверное движение. Так что я продолжал стоять согнувшись, не вытаскивая руку из кармана Карло.

– Вынь руку! – приказала она.

Я медленно вытащил руку. Карло зашевелился, попытался подняться и застонал.

– Отойди!

Я выпрямился и отступил на шаг назад.

Карло оперся руками об пол, потряс головой и шатаясь поднялся. Некоторое время он покачивался, словно ноги у него были ватные, потом восстановил равновесие и посмотрел на меня. Я ожидал увидеть злобу и желание отомстить, но ошибся. Карло ухмылялся.

– Ладно, Мак. Оказывается, ты парень покруче, чем я думал. Давно уже мне никто так не врезал. Но неужто ты думал, что я такой дурачок, чтобы таскать записку с собой?..

– Проверить не мешало, – проворчал я.

– Что здесь происходит? – нетерпеливым тоном осведомилась Мира. Не опуская револьвера, она спросила у Карло: – Кто этот парень?

– Это Доусон. Я тебе про него говорил. В пятницу он повезет товар в Ниццу. – Карло почесал себе макушку и поморщился.

Мира опустила оружие.

– Только посмотрите, какой вы здесь учинили погром! Не люди, а гориллы! Убирайтесь отсюда немедленно! Оба!

– Не ворчи, Мира! Мне надо с тобой поговорить, – миролюбиво пробасил Карло. Потом, повернувшись ко мне, добавил: – Хорошо, проваливай. И больше не вздумай шутить. В следующий раз я рассержусь.

С самым непринужденным видом я направился к двери.

– Ладно, договорились.

Мира неприязненно взглянула на меня и повернулась спиной. Проходя мимо нее, я мгновенно вырвал у нее из рук револьвер, толчком повалил ее в ближайший шезлонг, быстро повернулся и направил оружие на Карло:

– Ладно, гони бумажник!

В течение нескольких секунд он оторопело смотрел на меня, потом откинул назад голову и разразился громоподобным смехом, от которого зазвенели стекла в рамах.

– Ну, мужик, ты даешь! – ревел он, хлопая себя по ляжкам. – А я-то думал, у тебя кишка тонка!

– Говорю тебе, давай бумажник!

Что-то в моем голосе заставило его заткнуться. Он сказал уже нормальным голосом:

– Слушай, дубина, записка не у меня.

– Если ты не хочешь получить пулю в ногу, бросай сюда бумажник!

Мы смотрели друг на друга, и Карло понял, что я не шучу. Он ухмыльнулся, вытащил бумажник и бросил к моим ногам. Не отводя от него пистолета, я наклонился и подобрал его. В бумажнике действительно не было ничего, кроме большого количества крупных купюр.

Мира бросала на меня злобные взгляды. Карло же одобрительно заметил:

– Настырный паренек. Похож на меня. Но он у нас на крючке и так или иначе сделает то, о чем мы с ним говорили. Не так ли, приятель?

Я швырнул ему обратно бумажник.

– Видимо, так. Но не зарывайся, друг. Все немножко сложнее, чем ты воображаешь.

Я положил револьвер на столик и вышел. До самой двери меня провожал громовой хохот Карло.

На улице по-прежнему лил дождь. В аллее неподалеку я заметил зелено-белый «кадиллак», тут же был и мой старый знакомый, зеленый «рено».

Я быстро бежал, чтобы не слишком промокнуть. Усевшись в машину, я включил максимально возможную скорость и как угорелый помчался домой. Бросил «линкольн» у подъезда, промчался по лестнице и, не снимая промокшего плаща, схватился за телефонную трубку.

Я хотел связаться с Сарти из Международного агентства. Часы показывали половину одиннадцатого, но все же Сарти оказался на месте.

– «Рено», о котором я вам говорил, сейчас находится рядом с виллой Палестро, на виа Паоло Веронезе, – сообщил я с места в карьер. – Немедленно отправьте туда своих людей. Мне нужно знать, куда отправится водитель. Действуйте предельно осторожно, он может предполагать, что за ним будут следить.

Сарти ответил, что он тут же этим займется. Я слышал, как он давал кому-то указания. Когда он закончил, я спросил:

– Есть что-нибудь новое для меня?

– Думаю, завтра утром что-нибудь для вас будет, синьор.

– Но я