– Договорились. Давайте же более корректно представимся друг другу. Я – капитан корабля «Золото», Шарлеман де Гаррель, на корабле присутствует моя младшая сестра – Николет Брук, и ее супруг – Джонни Брук, – мужчина галантно поклонился, заигрывающе коснувшись губами руки девушки.

– Вивиана Бломфилд, – поспешно произнесла молодая женщина, с каким-то странным наслаждением наблюдая, как уста Шарлемана замерли на ее запястье. Быстро отстранившись, словно от призрака, капитан удивленно поднял глаза на собеседницу. Вивиана же спокойно улыбалась, слегка наклонив голову набок, лишь в ее взгляде фиалковых глаз сквозил огонь и предостережение. Почему то сейчас она почувствовала щемящую боль от постоянного обмана и крайней осторожности. Надоело вечно скрываться, прятаться, искать какие-то предлоги. Было необходимо скрывать имя Вивианы, ибо оно – синоним глупости и бегства, а имя Дини из-за ужасного прошлого родителей.

Пускай где-то в глубине и проснулся страх от того, что Шарлеман может сдать ее правосудию, внешне Вивиана выглядела вполне спокойно и гордо. Любая женщина позавидовала бы этой сильной молодой девушке, открыто бросавшей вызов судьбе.

– Ви…виана? – будто в бреду повторил капитан, но быстро взял себя в руки и заговорил ровным голосом: – Поднимайтесь на палубу.

Спустившись вглубь корабля, Вивиана задумчиво окинула взором длинный коридор, вмещавший в себя разные каюты. Шарлеман, позвавший какую-то девушку, приказал ей провести новую пассажирку в ее покои. Каюта, на удивление, оказалась обширной, уютной и чистой. Возле маленького окошка стояла узкая кровать, застеленная бархатными простынями, возле нее располагался столик со сладостями и фруктами, по другую сторону находилось два кресла с грудами подушек и старый сундук, набитый потертыми книгами времен Столетней войны.[40]Удобно устроившись на ложе, Вивиана взяла одну книгу, и на несколько часов погрузилась в чарующий мир средневековой Франции. Все казалось таким простым и легким. Беззаботное плаванье на богатом корабле, шикарная обстановка, изысканное питание. Но девушка все равно чувствовала себя чужой среди этих людей, занимавших первые должности в аристократическом свете. Она – дочь блудницы и еврея… Молодая женщина пыталась забыть эту горькую правду, так, как и забыла свое детство. Но ужасные слова медленно проливали яд на сердце. Только теперь, спустя годы, леди Бломфилд поняла свою приемную мать. Кевен хотела, чтобы девочка, найденная на ледяном берегу реки, стала истинной аристократкой, а для этого понадобились годы сурового воспитания и жесткой дисциплины. Увы, истину не изменишь, и теперь путь для лиловоглазой красавицы один – доказать всем, и прежде всего себе, что можно пойти наперекор судьбе, и из нищенки стать женщиной, знавшей, чего она хочет в жизни.

Осенними вечерами Джонни и Шарлеман уединялись в каюте наверху, чтобы поговорить и поиграть в кости. Вот и сегодня, в первый день отплытия корабля от английских берегов, родственники и лучшие друзья, они сидели в хорошо обогретых покоях, задумчиво попивая вино и всецело отдаваясь игре.

– Ты принял на корабль девушку? – безразлично спросил мистер Брук, подбрасывая кубик. Шарлеман, отпив густое, красное вино из лучших бургундских погребов, кивнул: – Да, некую английскую леди.

– Может это не мои дела, но почему на корабле никто из прислуги не знает ее имени? Ты приказал называть ее просто миледи? – темно-серые глаза Джонни внимательно посмотрели на угрюмого француза. Расстроенный, что сегодня фортуна игры улыбается не в его сторону, мужчина раздраженно прищелкнул пальцами: – Послушай, если ты хочешь знать, кто эта дама, поклянись, что нынешний разговор не выйдет за пределы этой каюты, – Джонни, отложив кубики, задумчиво усмехнулся:

– Вижу, эта леди много для тебя значит. Что ж, я клянусь, что никто не узнает ее имени. Теперь говори, – Шарлеман, еще отпив вина, ровным голосом произнес:

– Вивиана Бломфилд, – немой страх и ужас застыл в глазах англичанина. Поперхнувшись собственной слюной, Джонни непонимающе уставился на зятя. Всегда богобоязненный и честный, одна мысль о том, что на корабле пребывает давно исчезнувшая беглянка, вселяла в его сердце панический трепет.

– Я ослышался? – глухо пролепетал англичанин, закусив губу. Его побледневшее лицо не выражало никаких чувств, кроме немого отчаяния.

– Нет, друг мой, ты все правильно понял. Наша новая пассажирка – исчезнувшая несколько месяцев назад девушка, – тяжело дыша, Джонни покачал головой, захлебываясь внезапно нахлынувшей злостью: – Мне очень больно слышать такие слова от человека, которого я много лет считал порядочным гражданином и рабом Короны. Шарлеман, ты понимаешь, что натворил? Как, совершив такой грех, ты можешь спокойно сидеть в каюте, попивая вино?! – внезапно голос мужчины сорвался на крик. Разгневанный француз тоже поднялся со своего места, облокотившись на стол и вплотную посмотрев на своего зятя: – Не смей повышать на меня голос! Не забывай, мальчик, кто стоит перед тобой!

– Это ты не забывай, что я никакой-то слуга, сносивший все сказанные ему секреты. Я не стану хранить эту тайну. Все узнают, что на корабле «Золото» прячется беглянка!

– Ты не посмеешь! Да и кто ты такой, чтобы распоряжаться на судне, где все, от прислуги и до последний крошки еды, принадлежит мне?! – крики споривших мужчин разносились по каютам, гулко отдаваясь в каждом уголке. Подобно двум львам, они готовы были броситься в бой. Бывшие лучшими друзьями и родственниками, Шарлеман и Джонни не могли поверить, что причиной их скандала станет какая-то женщина.

– Ах, не утруждай себя такими речами! Я могу прямо сейчас забрать Николет и высадиться на первом попавшем береге.

– Пусть ангел поможет тебе в этом, но сестру не смей трогать. Ты не можешь забрать ее! Слышишь, не можешь! – кричал нечеловеческим голосом француз, скрипя зубами.

– Николет – моя законная жена! Я могу делать с ней, все, что пожелаю! И она пойдет туда, куда пойду я!

– Не переходи границы дозволенного, щенок! Супруга – не значит, что рабыня! Беременная женщина никуда не уедет! Я привезу ее в Египет, где буду оберегать, как опекун! А ты езжай к своей ненаглядной Кэтрин! – продолжал браниться Шарлеман, теперь с удовольствием наблюдая, как лицо Джонни становиться багровей крови, которая сейчас пульсировала в дрожащих, от злости, жилах. Упоминание о любовнице гулко укололо самолюбие англичанина. Николет, до безумия любившая мужа, не знала о его похождениях на стороне. А Шарлеман, буквально вырвавший зятя из объятий смазливой красотки, умолчал, не желая разбивать горькой правдой хрупкое сердце сестры. Но сейчас все перемешалось. Не в себе от гнева, француз резко дернул головой:

– Вижу, наш разговор заходит в тупик! Пора заканчивать его!

– Ты абсолютно прав! Давай так, ты возвращаешь корабль к берегам Англии, высаживаешь преступницу и отводишь ее к королю. После этого все наши оскорбления, нанесенные другу-другу, забываются вместе с сегодняшней ссорой. Мы вновь садимся на судно и уже спокойно, без посторонних, плывем в Египет, – пытаясь говорить спокойно, произнес Брук, на что получил гневный ответ: – Пусть такое тебе во сне приснится! Ни за что! Слышишь, ни за что я не отведу девушку до монарха!