Майстер называет аффекты, используемые Бахом, частью «науки о нравах, которую совершенный композитор должен усвоить во всех деталях».

Что это значило на деле? То, что риторические фигуры, заключенные в баховских произведениях, не имеют свободы толкования. Фигура неизменно такая, какая она есть.

Но сколько духовной пищи дало неточное ассоциативное толкование Яворского изголодавшейся советской интеллигенции! В последние месяцы своей жизни, находясь в эвакуации в Саратове, он снова проводил баховские семинары, в который раз распознавая библейские смыслы «Хорошо темперированного клавира». Представим себе суровую зиму 1941 года, унылую осень 1942-го… Отчаявшиеся люди посреди войны, знающие о постоянном наступлении противника. И профессор консерватории, уже смертельно больной, вдохновенно рассказывает о воскрешении Лазаря, угаданном в фа-диез- мажорной прелюдии и фуге… Слушатели смотрят в ноты и тоже видят торжество бессмертия в значках, которые прежде сообщали им лишь звуковую красоту… Мистическая пружина баховской музыки сработала. Композитор-миссионер спустя двести лет после своей смерти, продираясь сквозь языковой барьер, все же смог рассказать людям о Евангелии.

Далеко не бесспорные, с точки зрения современных исследователей Баха, опыты Яворского оказали глубокое воздействие на целое поколение советских академических музыкантов, а для некоторых стали евангелизацией в буквальном смысле. Одной из поклонниц «Бахианы» Яворского стала уже упоминавшаяся Мария Юдина, личность поистине легендарная, открыто исповедывавшая православие в самые страшные атеистические годы. Ее дважды увольняли по «религиозным» причинам, запрещали выступать. Она выходила на сцену с большим крестом на груди, в кедах из-за больных ног и читала со сцены стихи опального Пастернака. Жила в ужасающей нищете, постоянно раздавая деньги всем нуждающимся. Ее игра вызвала слезы у самого Сталина. Выданную вождем Сталинскую премию эта удивительная женщина пожертвовала Православной церкви на покрытие «бесконечных сталинских грехов».

Занимаясь с учениками своим любимым Бахом, Мария Вениаминовна знакомила их с теорией горячо почитаемого ею Яворского. Прелюдии и фуги «Хорошо темперированного клавира», озаглавленные лишь номерами, оживали, воспринимаясь исполнителями совсем в ином свете. Поклонение пастухов, Благовещение, Моление о чаше, Шествие на Голгофу… Молодые музыканты читали, не зная языка, но благоговея перед содержанием. И в этом была какая-то особая правда…

Вторая половина XX века ознаменовалась появлением множества музыкальных стилей, порою совершенно не пересекающихся друг с другом. В каждом музыкальном пространстве появлялись свои мастера и критики. Они прекрасно владели своим искусством и разбирались в нем, но часто не имели понятия о событиях соседних культурных пластов. И здесь наш герой выступил посредником между мирами, далеко обойдя другого «нарицательного» композитора — Моцарта. Он оказался вхож во все «музыки», так или иначе связанные с европейской культурой.

Начнем с переложения его опусов для различных народных инструментов.

В России интерес к фольклорным коллективам зародился в конце XIX века. После Октябрьской революции они получили еще большую востребованность и начали наращивать репертуар. Композиторы создавали оригинальные произведения для домр, балалаек и баянов и переделывали классику. Творчество Баха нельзя назвать преобладающим среди этих аранжировок, но для баянистов оно стало эпохой.

Можно с уверенностью сказать: Бах повлиял на биографию баяна, инструмента, появившегося довольно поздно — в начале XX века. Многие органные фуги великого мастера исполнялись на баяне почти без изменений, это выводило баянистов из узкоцехового пространства в мир большой музыки. Одним из выдающихся мастеров игры на «русском портативном органе» стал немец Фридрих Липе, прославившийся, среди прочего, исполнением знаменитой баховской Токкаты и фуги ре-минор.

С переложения баховских опусов, сделанных Сеговией, началось становление классической гитары и выход этого инструмента на «большую» сцену.

Интересно проследить взаимодействие Баха с другими музыкальными культурами и субкультурами. Например, с крупнейшим музыкальным явлением XX столетия — джазом.

В первую очередь, конечно, хочется вспомнить о джазовых обработках. Например, об альбоме Жака Лусье «Play Bach». Подобные примеры при высочайшем мастерстве исполнения, все же не выходят за рамки развлекательной музыки. Но серьезные джазмены продолжают обращаться к Баху чаще, чем к другим классикам, хотя на первый взгляд его интонационная сфера подходит для джазовых эквилибров меньше того же Чайковского. Известна фраза Глен Гульда о «баховском чувстве свинга». Знаменитый исследователь джаза Иоахим-Эрнст Берендт увидел близкое родство математически точной выверенности Баха и джазовых стандартов.

Джазисты как бы все время чувствуют «баховское плечо». Огромно количество прямых обращений и посвящений. «Bud on Bach» Бада Пауэла, «Back to Bach» Мэла Уолдрона. Фугированные импровизации Нины Симон.

«Blues on Bach» Модерн Джаз Квартета. Концерты одного из основателей стиля cool jazz Тристано Ленни, который часто начинал свои композиции с точного цитирования баховских опусов.

Таких примеров много, и, по словам самих джазистов, речь здесь идет скорее не о влиянии, а о некоем параллельном мышлении.

А как обстоит дело с рок-музыкантами?

Они, как выясняется, также мыслили «параллельно» с лейпцигским мастером, сплошь и рядом используя его логику построения гармоний. Бах частенько «угадывается» у Ричи Блэкмора и Ингви Малмстина. Среди клавишников его явные последователи Джон Лорд и Рик Уэйкман. Ритмы баховской «Токкаты и Фуги» встречаются в произведениях «Queen» и «Led Zepelin». А в хеви-метале использование баховских гармоний стало почти шаблоном. Отметился наш герой и в русском роке. У лидера группы «Ноль» Ф. Чистякова есть песня «Когда проснется Иоганн Себастьянович Бах». Хотя этот пример скорее говорит о популярности Баха-персонажа, чем о музыкальном влиянии.

Разумеется, не забывали о Бахе и академические композиторы XX века. Даже список сочинивших на его монограмму BACH впечатляет. Шенберг и Пуленк, Веберн и Даллапикола, Пярт и Шнитке… Существует множество других, менее известных. В списке, составленном к трехсотлетию со дня рождения композитора (1985 год), обозначено около 400 подобных произведений.

А ведь использование этого имени в произведениях — только дань уважения композитору. Может быть, в некоторых случаях — мистическое подтверждение тайного музыкального родства. Но сколько произведений XX века полны Бахом без всякого упоминания! Понятно, что речь идет не плагиате, а лишь о влиянии, иногда незаметном на первый взгляд.

И конечно, весь XX век Баха тщательно исследовали музыковеды множества стран. Порой выяснялись удивительные вещи. Например, западногерманский музыковед Ульрих Зигеле обратил внимание на необъяснимо изменчивую длительность фраз в одном из четырех баховских дуэтов для клавесина. Конечно, искать «квадратность» в причудливой барочной музыке было бы, по меньшей мере, странно. Но и в данной эстетике длина фраз обычно укладывается в какие-то простые и понятные математические прогрессии.