– Вот как это работает, – деловым тоном произносит Мелисса. Таким она разговаривает по телефону с поставщиками или уговаривает менеджера банка дать очередной кредит. Никогда прежде она не использовала его в беседе со мной, и от этого кровь стынет в жилах. – Я на ограниченное время открыла профиль Кэти для бесплатного скачивания и разослала ссылку всем зарегистрированным пользователям.

Компьютер снова пищит, на экране одно за другим появляются уведомления.

Загружено.

Загружено.

Загружено.

– Как видите, они быстро слетели с катушек. Неудивительно, учитывая, что обычно им приходится платить до пятисот фунтов за кого-то гораздо менее… – она не спеша подыскивает подходящее слово и наконец останавливается на том, от которого меня тошнит, – соблазнительного.

– Кэти никуда не пойдет.

– Ой, да ладно тебе. Где твоя тяга к приключениям? Не у всех моих клиентов гнусные цели. Кое-кто действительно весьма романтичен.

– Она никуда не пойдет, – повторяю я.

– Тогда, боюсь, это кончится очень плохо для вас обеих.

– О чем ты?

Мелисса игнорирует мой вопрос.

– Вот вам правила: Кэти отправляется по своему обычному маршруту, и если она доберется до ресторана без каких-либо… скажем так, помех… то вы победили, и я вас отпускаю. А если нет… Что ж, вы обе проиграете.

– Это бред, – произносит Кэти.

Мелисса смотрит на нее с усмешкой.

– Брось, Кэти, упустить возможность побыть в центре внимания – совсем на тебя не похоже.

– Что ты хочешь сказать?

– Это твой шанс стать звездой шоу. Мы же все знаем: ты несчастна, если не привлекаешь внимание к своей персоне. И неважно, что Джастин или кто-то из твоих друзей тоже мог захотеть получить шанс. Все должно вертеться вокруг тебя, правда? Какая мать, такая и дочь.

Я ошеломлена ненавистью в ее голосе. Кэти, потрясенная не меньше меня, плачет.

– Итак, – говорит Мелисса, – готовы поиграть? Или лучше сразу перейти к той части, где вы обе проигрываете?

Большим пальцем она проверяет остроту ножа, лезвие плавно скользит по красному лаку, которым Мелисса постоянно пользуется.

– Ты не превратишь мою дочь в приманку для кучки психов. Я лучше умру.

Мелисса пожимает плечами.

– Тебе решать. – Она встает и идет ко мне, выставив вперед нож.

– Нет! – кричит Кэти. Прижимается ко мне, по ее лицу текут слезы. – Я все сделаю, я поеду… Не дам ей навредить тебе.

– Кэти, я тебе не разрешаю. Ты можешь пострадать.

– Или я, или мы обе! Неужели ты не понимаешь? Она свихнулась!

Я бросаю взгляд на Мелиссу, но ее, кажется, совершенно не волнует это оскорбление. Ни малейшего следа возмущения или гнева, отчего ее поведение ужасает еще сильнее. Я понимаю, что Мелисса ударит меня ножом и даже не вспотеет. Мне приходится приложить усилие, чтобы смириться с тем, что женщина, которую я считала своей подругой, – женщина, которую я, как мне казалось, знала, – совершенно другой человек. Человек, который меня ненавидит. Который глубоко обижен на то, что я могу быть матерью. Который готов причинить вред и мне, и моей дочери.

Кэти сжимает мое плечо.

– Я справлюсь, мам. В метро полно народу, повсюду будут люди, на меня не посмеют напасть.

– Кэти, но на других же нападали! Других женщин убивали! Насиловали!

Я стараюсь ее переубедить, а сама думаю о том, какой у нас есть выбор. Если Кэти останется здесь, что с ней будет? Мелисса меня убьет, я не сомневаюсь, но убить еще и Кэти ей не позволю.

– Другие не знали, что за ними следят. А я знаю. У меня будет преимущество. И этот маршрут мне знаком, мам. Я пойму, если кто-то будет меня преследовать.

– Нет, Кэти.

– Я могу это сделать. Я хочу это сделать.

Она больше не плачет, на ее лице застыла решимость, которую я знаю так хорошо, что у меня перехватывает дыхание. Кэти считает, что спасает меня. Она действительно думает, что может сыграть в эту игру – что сумеет безопасно пересечь Лондон – и победа в ней будет означать пощаду для меня.

Но она ошибается – Мелисса меня не отпустит. А вот я смогу спасти Кэти. Там у нее есть шанс побороться. Здесь же мы обе умрем.

– Ладно, – говорю я. Это похоже на предательство.

Она встает и смотрит на Мелиссу. Подбородок Кэти вызывающе задирается, и на секунду я вспоминаю ее героиню, которая пряталась за мальчишеской одеждой и умными словами. Если Кэти и боится, то не показывает этого.

– Что я должна делать?

– Всего лишь поехать на работу. Нет ничего проще. Ты выйдешь, – Мелисса смотрит на экран компьютера, – через пять минут и отправишься своим обычным маршрутом в ресторан. Отдай мне свой телефон, не останавливайся, не меняй дорогу и не делай глупостей – не зови на помощь и не пытайся связаться с полицией.

Кэти протягивает ей мобильник. Мелисса подходит к столу и нажимает несколько клавиш. Экран компьютера переключается на цветное изображение с камеры наблюдения. Я узнаю станцию «Кристал Пэлас». Слева стоянка такси, на стене граффити, которые были там с тех пор, как я себя помню.

Пока мы смотрим, к станции, сверяясь с часами, подбегает какая-то женщина.

– Нарушишь правила, – продолжает Мелисса, – и я узнаю. Не нужно быть гением, чтобы понять, что тогда будет с твоей матерью.

Кэти закусывает губу.

– Ты не обязана этого делать, – мягко произношу я.

Она встряхивает волосами.

– Все в порядке. Я не допущу, чтобы со мной что-то случилось, мам. Или с тобой.

В ее глазах застыла мрачная решимость, но я слишком хорошо знаю свою дочь, чтобы поверить в эту напускную уверенность, которой она на самом деле не чувствует. Кэти играет роль, но тут не спектакль. И не игра, как бы ни называла это Мелисса. Как бы все ни сложилось, кто-нибудь пострадает.

– Пора, – говорит Мелисса.

Я обнимаю Кэти так крепко, что выбиваю воздух из своих легких.

– Будь осторожна.

Эти же самые слова я произносила, наверное, тысячи раз с тех пор, как стала матерью, и всякий раз за короткой фразой пряталось нечто гораздо большее.

Когда в девять месяцев Кэти бродила среди мебели, я говорила: «Будь осторожна», хотя имела в виду: «Ничего не разбей. Поберегись, там ваза».

Она училась ездить на велосипеде. «Будь осторожна», – повторяла я. И держала в голове: «Берегись машин».

«Будь осторожна», – произнесла я, когда она впервые всерьез заговорила о парне, подразумевая: «Не попади в беду. Не забеременей».

– Будь осторожна, – говорю я сейчас.