«Длинные волосы были (у германцев и скандинавов. — Л. П.) отличительным знаком свободного мужа, бритая голова — клеймом раба. Германские язычники клялись волосами и бородою (Водановой). Скандинавский Один прозывался длиннобородым, Тор — краснобородым. Обритие бороды почиталось у германцев высшим бесчестьем»[114].

Но Гедеонов — «антинорманнист». Быть может, он заблуждается или намеренно искажает факты?

Как уже отмечалось, люди традиционных культур внешностью старались подражать своим богам. Те же «эллины» времен Юстиниана отпускали бороды не ради того, чтобы отличаться от христиан (что было и небезопасно), — они подражали Зевсу-Юпитеру, Серапису и т. п.

Один действительно среди своих прозвищ и имен носил и имя Харбард — «Длинная (или Седая) борода». Этим именем, среди прочих, он называет себя в эддической «Песни о Гримнире», под ним выступает в особой одноименной песне Старшей Эдды[115]. Гутторм Синдри в драме в честь Хакона Доброго называет щит «кровом Харбарда»[116]. Имеются изображения Одина с длинными волосами и бородой[117].

Сохранились также и изображения Тора с бородой[118]. В саге об Эйрике Рыжем Торхалль Охотник говорит так:

— Ну что, разве Рыжебородый не оказался сильнее вашего Христа? — имея в виду именно Тора[119].

Третий по могуществу из скандинавских богов, Фрейр, мало отразился в эддической поэзии, и в его прозвищах отсутствуют упоминания о бороде, но идолы этого бога снабжены длинной острой бородкой[120].

Верующие не отстали от своих богов. Случаев, когда упоминается борода, в сагах просто не перечесть. Чего стоят одни прозвища: Бьерн Синезубобородый, Бродди Бородач, Бьяльви Бородач, Гнуп Борода, Грим Мохнатые Щеки, Сигтрюгг Шелковая Борода, Торвальд Кучерявая Борода, Торвальд Синяя Борода, Торгейр Борода По Пояс, Торд Борода, Торольв Борода[121], Николас Борода, Свейн Вилобородый, Торир Борода, Торир Деревянная Борода, Торольв Вшивая Борода, Харальд Золотая Борода, Харальд Рыжебородый[122].

Часты также прозвища, отмечающие цвет волос (Рыжий, Белый, Черный, Золотой), их красоту (Прекрасноволосый) или печальные последствия плохого ухода за ними (Харальд Косматый, Кальв Перхоть). У идеального героя скандинавского эпоса, Сигурда-Зигфрида, «волосы… были темно-русые и красивые на вид и ниспадали длинными волнами. Борода — густая, короткая, того же цвета»[123]. Один из йомсвикингов, приговоренный к казни, просит кого-нибудь подержать его волосы, чтоб их не коснулся топор и не обрызгала кровь[124]. И окружающие воспринимают это как должное! Русская поговорка «Снявши голову, по волосам не плачут» вряд ли была бы понята тут. Зато комплекс поговорок, отмеченных Далем в его собрании пометкой (раск.) — раскольничьи: «Режь наши головы, не трожь наши бороды», «Без бороды и в рай не пустят», «Образ Божий в бороде, а подобие в усах»[125], — норманны, судя по всему, поняли бы прекрасно, разве что под Богом разумея не православного Спаса, а Одина.

Следует специально подчеркнуть, что приведенные поговорки — раскольничьи, старообрядческие, то есть, во-первых, сравнительно поздние, во-вторых, не отражающие мнения и обычаев всей массы восточного славянства, в-третьих, опять-таки обусловленные религией, причем религией чужой, привнесенной.

Как относились скандинавы к людям без волос и бороды? Песнь об Аудуне с Западных Фиордов, описывая заглавного героя, возвращающегося из паломничества в Рим, перечисляет признаки его бедственного положения: «Напала на него ужасная хворь. Отощал он страшно. Вышли все деньги… Стал он побираться и просить на пропитание». Хуже для гордого норманна уже, кажется, не выдумаешь, но сказитель завершает описание штрихом, долженствующим подчеркнуть всю бездну падения Аудуна: «Голова у него бритая и вид довольно жалкий»[126]. Примечательно, что Аудун в таком виде «не смеет показаться на глаза конунгу». Время действия — XI век.

В саге о сожжении Ньяля и его сыновей с глубоким сожалением, как о прискорбном физическом недостатке достойного и почтенного человека, заглавного героя, отмечается: «но у него не было бороды»[127]. Ненавидящая Ньяля Халльгерд — только она и никто другой — называет его безбородым: «Вы с Ньялем друг другу подходите — у тебя все ногти вросли, а он — безбородый», «Кто же нам отомстит? Не безбородый ли?», «Почему он не навозит навозу на свой подбородок, чтобы быть КАК ВСЕ МУЖЧИНЫ (выделено мною. — Л. П.)?», «Мы зовем его безбородым, а его сыновей — навознобородыми»[128]. На эти оскорбления сыновья Ньяля отвечают убийством родича Халльгерд. Действие саги происходит во второй половине X в.

Итак, бритая голова была признаком полного падения и обнищания, унизительным и постыдным, «безбородый» — смертельным оскорблением наряду с «навознобородый» — для скандинавов X–XI вв.

Сразу следует заметить, что сведений об обычаях в области прически у шведов, с которыми обычно отождествляют русов норманнисты, у нас далеко не так много. Разве что изображения на вывезенных из Сигтуны Корсунских вратах новгородского Софийского собора, где мы видим либо бородачей с прикрывающими уши волосами, либо гололицых юношей с волосами, убранными в косы, либо, наконец, чисто выбритых клириков католической церкви[129]. Также в одной из шведских баллад герой побеждает противника, схватив его за бороду[130].