сказать? Знаешь, катись к дьяволу со своими отчетами или ликейцы передумали? А-а-а, Конрад! Чтоб тебя, сукин сын!».

— Думаю, Елена что-то подозревает. Она не собирается продвигаться на север.

Маркус почесал подбородок.

— Прискорбно, но так даже лучше. — Опасный огонек мелькнул в глазах разведчика. — Грекалицы ударили туда, куда мы планировали. А Конрад?

— Он…

Оставайся человеком…

— Он вернется со мной в Хоэнтвиль.

Маркус хищно ухмыльнулся.

— Уверен?

«Не опускай взгляд, не опускай!».

— Да, задание выполнено. Царица отбудет из города и присоединится к ликейским войскам у восточной границы. Батальон не успеет ударить. Скажите капитану Адельмару, что нужен новый план.

— Хм-м, — Маркус задумчиво пригладил бородку. — А я слышал, что сынок герцога без ума от царицы. — Он грустно вздохнул и покачал головой. — Эх-х, жаль. Славный был повод. Не спускай с него глаз, Посредник.

Маркус спиной зашел во тьму и исчез.

«Вот подонок. Назвал Посредником. Унизительное прозвище. Да и черт с ним! Но что же делать? Стоило ли вообще выгораживать этого идиота? Так, успокойся. Нужно сесть. Бр-р-р, камень холодный как воды Северного моря. Первое — предупредить царицу, второе — вытащить Конрада из задницы. А-а-а, долбаный Конрад! «Хочу стать ликейцем». Все мы станем трупами, если батальон ударит. Никакие братства не спасут. О Святой трон, Тильда, куда мы все вляпались? Чтобы ни случилось, Адельмар не должен узнать о предательстве. Никто не должен узнать. Тильда…».

… Острие холодного ножа касается шеи; руки заломлены. Первый разведчик молчит. Это страшнее всего.

Как же глупо он попался! Бежал со всех ног к Конраду и даже не заметил слежки. Чертов Маркус. Верный пес капитана дышит в ухо. Жуткий смрад.

— Капитан все знает.

«Как?!».

— Он не хочет тебя убивать, — продолжил Маркус, — и смотреть, как тебя ведут на плаху, тоже не хочет. Однако, — сталь легонько процарапала кожу. Струйка крови побежала вниз — под доспех, — ты должен кое-что сделать.

— Говори.

— Царица должна умереть, а глупый сын герцога остаться в живых. Он будет умолять тебя, просить помощи.

Зубы сжимаются. Слышен треск.

«О Святой трон, Конрад, чтоб тебя Асмодей забрал! Черт, черт, черт!».

— Конрад тебя возненавидит, зато ты останешься жив. Предательское пятно позора будет стерто. Идет?

«А-а-а! Какой это выбор?! Тильда! Тильда, помоги мне!».

Это чувство. Когда земля уходит из-под ног. Ты говорил о своем бесстрашии, чести, долге. Пустое бахвальство! Трус, который не хочет умирать, который снова ждет объятий возлюбленной.

«Нет, нет, нет, я хочу решать! Не хочу!».

Смех друзей, болтовня после тяжелой работы, обещания, слава и почет — все смешалось. Воображение рисует ненависть в глазах Конрада, Эрик осуждающе пронзает взглядом, Тильда отворачивается.

Оставайся человеком…

«Я не могу, — слезы текут по щекам, — не могу».

— Через боль мы становимся сильнее, — шепчет Маркус. — Лишения закаляют нас. Сталь снаружи — сталь внутри. Нам не ведомы сомнения, Страж Креста. Либо так, либо девчонка умрет.

Оставайся человеком…

Тяжелый ком в горле.

«Тильда…».

* * *

— … прости меня.

Менестрель настороженно посмотрела на спавшего рядом Посредника и потерла ушибленную шею. Уже давно расцвело; последнее, что девушка помнила — как Посредник обошел ее сзади. Вспышка боли, а затем она проснулась в глухой чаще. Рядом бормочет во сне чокнутый ферксиец, его спутник — темный эльф — с головы до пят покрыт кровью. Он перевязывает рану на ноге и тихо шипит на родном наречие. Слова не разобрать. Видимо, проклинает тот день, когда повстречал тупицу в шляпе.

— У-у-у… — простонала менестрель от боли в груди и спине. Она приподняла рубаху. — Мать твою! — выругалась девушка, заметив на ребрах огромные синяки. — Что произошло? И почему я насквозь мокрая?!

— Господин спас тебе жизнь, — коротко бросил эльф. Он посыпал тряпку зеленым порошком и приложил к ране. — Агх-х! — Страшные муки отразились на лице, но он продолжал давить. — Иди сюда, девочка.

Менестрель приподняла бровь.

— Девочка? У меня имя есть… эльф.

Укаре скрипнул зубами.

— Ну? — нетерпеливо спросил он.

— Зови меня Жазель. — Менестрель поднялась и стряхнула со штанов налипшую траву. — Что надо делать?

Жазель пришлось стянуть с Укаре верхнюю одежду, чтобы обработать раны. Ее удивила неестественная стойкость эльфа. Он терпел, обливаясь потом. Шипел, ругался про себя, кусал губы. Многие раны были столь глубоки, и, казалось, эльф вот-вот упадет без чувств.

После обеззараживания эльф протянул Жазель раскаленную иглу. Девушка смекнула, что ее предстоит сделать, хотя прежде не зашивала раны.

— А-а! — Укаре резко дернулся, когда игла вошла слишком глубоко. — Осторожнее.

— Это игла, а не крючок! — рассерженно отозвалась Жазель. — Может, расскажешь о случившемся?

Укаре долго молча смотрел вперед, пока менестрель, прикусив язык, собирала его спину по кусочкам. Не успела она закончить, как он заговорил. Медленно, словно пребывал в своих мыслях:

— Призраки прошлого. Они все бегут и бегут за нами, словно забытые воспоминания, которые хотят вернуться, но не выходит. Смертные сходят с ума при виде этого кошмара. — Эльф опустил взгляд на промокшие сапоги. — Не обошлось и без урагана.

— Вот оно что. — Жазель стянула последний шовчик. — А меня-то зачем было бить?

Укаре грустно вздохнул.

— Господину так проще. Ты бы не убежала от Эрика.

Менестрель надулась.

— А мне кажется дело в храме. Лишь я и Зак знаем, где он скрыт. Не по доброте душевной твой «господин» меня спасал.

Эльф не ответил.

— Слушай, — девушка накинула на Укаре плащ и присела рядом, вытянув ноги, — а почему ты зовешь его господином? Вечно таскаешь за ним эту дрянную штуку, — она посмотрела на мокрую поношенную шляпу, сохнущую на камне. — Не похож он на лорда.

Уголок рта Укаре чуть приподнялся; взгляд устремился вверх. Южный ветер гнал отрывистые облака по голубым сводам, верхушки деревьев тихонько покачивались взад и вперед, а листва приятно шумела, словно небольшой водопад. Стайки перелетных птиц возвращались в Илларию из Асторийской империи. И успокаивающая тишина на многие мили вокруг.

— Однажды он угодил в лапы моих братьев.

Жазель закатила глазки.

— Да-да, а ты его спас. Какая скука…

— Вообще-то, — Укаре с усмешкой взглянул на девушку, — я должен был содрать с него кожу и повесить изувеченный труп над дверью дома.

Менестрель побледнела. Сказки о зверствах темных эльфов все же правда.

— О-о-о… И как он выкрутился?

— Слово за слово, мы сдружились. Он был просто кладезем знаний, рассказывал об удивительных вещах, обещал приключения, о которых и нельзя и мечтать, сидя под землей. — Укаре замолчал, а потом покачал головой. — Само собой, все оказалось не так просто.

— Он использовал тебя?

— Да, чтобы выкрасть королевский рубин из короны верховной жрицы. — Эльф хохотнул. — Ха, вот же кретин. Меня поймали,