Йен стоял надо мной, пока я мылась, но сейчас он присел на опущенное сиденье унитаза и бесстрастно смотрит на меня. Я думаю, он решил меня утопить. Это не займет много времени – я уже полумертвая.

– Знаешь, тебя легко было найти, – непринужденно сообщает он, будто мы сидим в пабе и болтаем, как старые друзья. – Можно создать сайт, не оставив бумажного следа, но ты слишком глупа и не подумала про электронный адрес.

Я ничего не отвечаю, но Йен, кажется, и не ждет ответа.

– Вы, женщины, думаете, что можете справиться сами, – продолжает он. – Вам кажется, вы запросто обойдетесь без мужчин, но когда мы предоставляем вам такую возможность, вы оказываетесь у разбитого корыта. Ты не лучше других. А ложь! Сколько же вы, женщины, лжете! Мелете, мелете своими раздвоенными змеиными языками…

Я так устала, так смертельно устала… Я соскальзываю под воду и резко просыпаюсь. Впиваюсь ногтями в бедро, но почти ничего не чувствую.

– Вы думаете, вас не разоблачат, но правда всегда выходит наружу. Ложь, измены, наглое предательство…

Его слова наплывают на меня, как волны.

– С самого начала я высказался предельно ясно – я не хочу детей!

Я закрываю глаза.

– Но у нас же нет выбора! Это женщина решает, оставлять ребенка или нет, проклятье! А мое мнение кто-нибудь спросил?

Я думаю о Бене. Он почти дожил до рождения. Если бы я только смогла уберечь его еще несколько недель…

– И вдруг мне преподносят сына, – продолжает Йен, – и я должен скакать от радости! Радоваться ребенку, о котором я вообще не просил? Ребенку, которого бы не было, если бы меня обманом не втянули во все это?

Я открываю глаза. Белая плитка над кранами покрыта сетью трещин. Я смотрю на них, пока мои глаза не заполняются водой, и тогда кафель снова кажется белым. Йен несет какой-то бред – или же я не улавливаю смысла в его словах. Я хочу возразить, но язык стал слишком большим и неповоротливым. Я не беременела от Йена обманом, это произошло случайно, и он действительно обрадовался! Он говорил, что это все изменит!

Йен подается вперед, упершись локтями в колени, и говорит, касаясь ртом сложенных рук, будто в молитве. Но кулаки у него непроизвольно сжимаются, и веко неподконтрольно дергается.

– Я от нее не скрывал, как обстоят дела, – продолжает он. – Я ей сказал – никаких отношений, но она все испортила! – Йен смотрит на меня: – Это была пустячная интрижка – перепихон со случайной девицей. Тебе необязательно было об этом знать. Но эта дура забеременела и, вместо того чтобы свалить к себе домой, осталась в Англии и превратила мою жизнь в ад!

Я стараюсь сложить в единую картину то, что говорит Йен.

– У тебя есть сын? – удается мне выговорить.

Он смотрит на меня с кривой усмешкой.

– Нет, – поправляет он, – он никогда не был моим сыном. Это отродье польской шлюхи, которая драила туалеты у нас в офисе, а я всего лишь стал донором спермы. – Йен встает и оправляет рубашку. – Она заявилась без приглашения, узнав, что залетела, но я сразу дал ей понять: если она собралась рожать, то ко мне никаких претензий. – Он вздыхает. – Потом я о ней ничего не слышал, пока ребенок не пошел в школу. Тут уж она в меня вцепилась. – Кривя губы, Йен старательно, но плохо изображает восточно-европейский акцент: – «Ему нужен отец, Йен! Я хочу, чтобы Джейкоб знал своего отца».

Я приподнимаю голову, потом с усилием, заставившим меня вскрикнуть от боли, упираюсь руками в дно ванны и кое-как сажусь.

– Джейкоб? – повторяю я. – Ты отец Джейкоба?

Наступает пауза. Йен пристально смотрит на меня и вдруг хватает за локоть:

– Вылезай!

Я переваливаюсь через край ванны и валюсь на пол: ноги не слушаются после часа в ледяной воде.

– Прикройся. – Он швыряет мне мой халат, и я натягиваю его, презирая себя за невольную благодарность. Голова идет кругом: Джейкоб был сыном Йена? Но когда Йен узнал, что сбитый мальчик – это Джейкоб, он должен был…

Истина, молнией сверкнувшая в мозгу, сродни удару ножом в живот. Смерть Джейкоба не была случайностью – Йен убил собственного сына, а сейчас собирается убить и меня.

– Останови машину, – приказал я.

Ты не сделала движения свернуть к обочине, и я схватился за руль.

– Йен, нет! – Ты попыталась отобрать у меня руль, мы налетели на бордюр и, вильнув, оказались на середине дороги, едва разминувшись со встречной машиной. У тебя не оставалось выбора, кроме как снять ногу с педали газа и нажать на тормоз. Мы остановились. Машина косо, почти по диагонали, застыла на дороге.

– Вылезай.

Ты не колеблясь вышла и осталась неподвижно стоять у дверцы. Мелкий дождь быстро покрывал тебя тонким слоем влаги. Я обошел машину.

– Посмотри на меня.

Ты продолжала смотреть в землю.

– Я сказал, посмотри на меня!

Ты медленно подняла голову, но смотрела мимо меня, куда-то за плечо. Я сдвинулся, чтобы оказаться на линии твоего взгляда, но ты немедленно уставилась в другую сторону. Я схватил тебя за плечи и с силой затряс. Я хотел услышать, как ты вскрикнешь: я сказал себе, что остановлюсь, когда услышу твой крик. Но ты не издала ни звука, сжимая челюсти изо всех сил. Ты играла со мной, Дженнифер. Но я все равно выиграю. Я заставлю тебя вскрикнуть.

Я отпустил тебя, и ты не смогла скрыть облегчения на лице. Выражение облегчения еще не покинуло тебя, когда я сжал кулак и ударил тебя в лицо.

Костяшки попали тебе под подбородок, и твоя голова запрокинулась, стукнувшись о крышу машины. Ноги у тебя подогнулись, и ты сползла на дорогу. Наконец-то ты издала какой-то звук – заскулила, как собачонка, которую пнули, и я невольно улыбнулся одержанной маленькой победе. Но этого было недостаточно. Я хотел услышать, как ты будешь молить о прощении, признаешь, что на выставке флиртовала и что ты спишь с другим.

Я смотрел, как ты извиваешься на мокром асфальте. Привычное облегчение не наступало – шар добела раскаленной ярости по-прежнему давил изнутри и рос с каждой секундой. Я закончу это дома.

– Садись в машину.

Я смотрел, как ты неловко поднялась на ноги. Кровь лилась у тебя изо рта, и ты безуспешно пыталась остановить ее шарфом. Ты сделала движение сесть за руль, но я тебя оттащил:

– С другой стороны.

Я завел мотор и тронул «Вольво» с места, прежде чем ты успела захлопнуть дверь. Ты встревоженно вскрикнула, поспешно закрыла дверцу и начала шарить в поисках ремня безопасности. Я засмеялся, но и это не уняло бушевавшей во мне ярости. Я даже подумал, уж не инфаркт ли у меня, так давило в груди. Дышать было больно и трудно. Это ты довела меня до такого.

– Сбрось скорость, – сказала ты. – Йен, ты едешь слишком быстро!