– Нет, один ты не пойдешь! – одернул его Саймс. – Ведро воды не стоит человеческой жизни. Сходи с ним, Макс. У тебя хотя бы пистолет.

Они ушли и вскоре вернулись с водой, уже нагревшейся на солнце. Миссис Михайлик робко опустила в ведерко свои распухшие ноги, чтобы они отмокли. Потом старательно вытерла их, и Билл Моллет зажал одну ее ногу между коленями, точно собирался подковывать лошадь. Размяв пальцы, он принялся за работу. Сгибал и скручивал ногу, прорабатывал связки и мышцы. Потом проделал то же самое с другой.

– У кого есть аптечка?

Сэмми передал ему набор первой помощи. Моллет порылся среди баночек и пакетиков, достал эфир и плеснул на каждую ногу.

– Ой, холодная! – вздрогнула миссис Михайлик.

– Сейчас испарится, – пояснил Моллет и занялся ее туфлями. Смазал вазелином, постучал по ним палкой, еще раз смазал и начал сгибать и разгибать толстые подошвы, стараясь свести носы с пятками. Потом отдал туфли миссис Михайлик.

– Надевайте. Туго не зашнуровывайте.

Она обулась, встала и прошлась по тропинке. Ее глаза засияли детским восторгом, и Моллет впервые заметил, что они у нее ярко-голубые, как у фарфоровой куклы.

– Брегразно! – сообщила она и сделала еще несколько шагов, радуясь, словно получила новенькие ноги.

– Больжое збазибо!

– Мой доже, – подхватил Григор.

– Пустяки, – ответил Моллет, – не за что.

Еще дня два назад он бы рявкнул: «Не здоид збазиба!» А сейчас почему-то не мог: простодушные крестьянские лица светились такой благодарностью. В голове Моллета снова и снова звучали недавно услышанные фразы: «Удача тут ни при чем», «Ведро воды не стоит человеческой жизни», «Без меня лудше», «Я оздавайсь». И они действительно остались бы умирать одни посреди джунглей. Вместе.

День четвертый, пятый, шестой, седьмой. Общее расстояние неизвестно. Продвинулись на север от силы на пятьдесят миль. Прошла всего неделя, но казалось, что они бредут так уже больше месяца. Брошенная шлюпка и могилы погибших товарищей с таким же успехом могли находиться где-нибудь на другой планете.

А на восьмой день Саймс заставил их пуститься в путь с рассветом, еще не зная, что пробил его час. Руководствуясь компасом, он опять свернул на боковую тропинку. Путники спешили пройти как можно больше, пока пекло не стало невыносимым. Во время обеда Малыш Ку вдруг перестал есть, вышел из-под дерева и поднял глаза в невыносимо сияющее небо. Фини сел, навострил уши и заскулил.

– Что случилось? – спросил Саймс, хватаясь за пистолет.

– Слышаль звук, далеко в небо, – Малыш Ку вернулся под дерево и вновь принялся за еду, – вчера или позавчера тоже, но не точно.

– Какой звук?

– Йоум-йоум-йоум! – продемонстрировал тот.

– Что? А ну-ка, еще раз.

– Йоум-йоум!

– А почему я не слышал? – удивился Саймс.

– И я, – поддержал его Кесслер, – впрочем, слух у него лучше, чем у нас.

– Очень хороший ухо, – заверил Малыш Ку.

Билл Моллет вышел из-под дерева, посмотрел через ладонь в небо и разочарованно вернулся назад.

– Показалось, что он подражает звуку летящего вертолета.

– Я тоже об этом подумал. – Саймс смотрел в слепящее небо, пока не заслезились глаза.

– Нам только галлюцинаций не хватало, – отозвался Кесслер, – откуда тут взяться вертолету? Мы ведь не подавали сигналов бедствия.

– А может, это успел сделать Томасон?

– Не мог он. Все случилось за доли секунды.

– Никакой это не вертолет, – решительно сказал Саймс и вернулся к еде.

– Я тоже так думаю.

– А я слышаль, – настаивал Малыш Ку, – йоум-йоум.

Но звук больше не повторялся, во всяком случае никто его не слышал. Билл Моллет провел с миссис Михайлик очередной сеанс массажа, который превратился в ежедневный ритуал. Сэмми обеспечивал им воду, мазь и эфир. Григор благодарил Билла взглядом, а его жена всякий раз восклицала: «Больжое збазибо!»

Ближе к вечеру цепочка путников неожиданно задержалась в месте, где заросли лиан сплелись над тропинкой особенно густо. Фини надрывался от лая. Они с Саймсом уже скрылись за крутым поворотом, а Малыш Ку вдруг встал и замер.

– В чем дело, Алекс? – крикнул Кесслер, который шел последним.

– Да вот, Фини с ума сходит. – В голосе Саймса слышалась тревога. – Успокойся, дурень, штаны мне порвешь!

– Будь осторожен, Алекс, этот пес не дурак.

– Знаю. Только не могу понять, чего он так расходился.

– Ничего впереди не видно?

– В том-то и дело, до следующего поворота путь свободен.

– Подожди нас, пойдем все вместе, – предложил Макс.

– Нет смысла, – отозвался Саймс, – тропинка узкая, пойду уж один.

– Может, опасность миновала, Фини вроде успокоился.

Но тут снова раздался отчаянный лай собаки.

– Ну да, успокоился, – мрачно хмыкнул Саймс, – это я попытался шагнуть вперед.

– Эдо блого, – заявила опытная путешественница миссис Михайлик, – лудше…

Не дослушав, Саймс обратился к Малышу Ку, находившемуся ближе всех:

– Подстрахуй меня. Пойду вперед, а Фини как хочет.

Пес снова зашелся лаем, который перешел в жуткий вой. И тут они услышали какой-то треск и короткий вскрик Саймса. Потом наступила тишина, нарушаемая только жалобным визгом собаки. Малыш Ку с пистолетом в руке выглянул из-за угла и сказал:

– Упаль в яму.

Протянув Сэмми пистолет, Кесслер прохрипел:

– Охраняй нас с тыла.

Они с Моллетом обогнали остальных и пошли вперед. В четырех-пяти ярдах от поворота тропинку пересекала огромная яма. Вдоль ее края, скуля и рыча, сновал Фини. Веки его покраснели, шерсть на загривке встала дыбом. Бросив на землю мачете, Моллет лег на живот и осторожно пополз к неровному краю. Он потихоньку продвигался вперед, отталкивая от себя Фини, и наконец подполз к провалу, края которого начали осыпаться под его тяжестью. Глянув вниз, он увидел лишь беспросветный мрак.

– Алекс!

Тишина.

– Алекс!

Молчание.

– Алекс, ты жив?

Из глубины слышалось какое-то странное постукивание и шуршание. Моллет нащупал рядом с собой камень, бросил в яму и начал медленно считать. Пока он упал на дно, прошла целая вечность. Стук и шорохи стали громче. Эти звуки навели его на мысль о чем-то огромном, одетом в твердый панцирь, вроде гигантского краба.

– Может, он потерял сознание от удара, – предположил Кесслер, вцепившийся в ботинки Моллета.

– Боюсь, все еще хуже.