Джоанне стало дурно.

«Вы настолько галантны, – спросила она его однажды, – что не ждете никакой награды за свои усилия?»

«Возможно», – ответил он.

Он лгал ей. Не в первый и не в последний раз.

«Я вернусь в Англию через несколько недель», – сказал он. Но забыл упомянуть, «то вернется женатым человеком. Неужели он думает, что она согласится быть его любовницей?

Джоанна вцепилась руками в свой бунтующий желудок. Это не может быть правдой, это кошмарный сон.

Иисусе, неудивительно, что он так и не признался ей в любви. Он использовал ее – вначале, чтобы выполнить свою миссию, а потом, чтобы удовлетворить свои потребности. Как она могла допустить это? Как могла настолько утратить бдительность, особенно после Прюита?

– Миледи, вы хорошо себя чувствуете? – спросил лорд Гилберт. – Вы очень бледны.

Перед глазами Джоанны все плыло и кружилось, словно она выпила слишком много вина. Хью обнял ее за талию, подвел к валуну, лежавшему на берегу ручья, и усадил, заставив опустить голову.

Голоса мужчин невнятно звучали в ее ушах. Хью попросил ее дышать глубже, объяснив лорду Гилберту, что ее с утра беспокоил желудок. Если бы дело было только в этом! Милостивый Боже, что теперь с ней будет?

Как в тумане Джоанна слышала, как лорд Гилберт простился с Хью и выразил надежду, что ей станет лучше. Она подняла голову и увидела, что он уходит.

– Постойте! Лорд Гилберт! Барон вернулся.

Джоанна попыталась подняться, но все закружилось у нее перед глазами. Хью мягко усадил ее на место.

– Я… хотела спросить, не могли бы вы отвезти мое письмо сержанту Фоксу, когда поедете в Нормандию?

– Конечно, – сказал лорд Гилберт. – Как я понимаю, вы хотите поздравить его со свадьбой?

– Что-то в этом роде, – отозвалась Джоанна. – Я занесу его вам завтра утром.

– Не стоит утруждаться. Я пришлю к вам слугу… скажем, в полдень?

– Письмо будет готово. Спасибо, милорд.

– Не стоит благодарности. – Он склонил голову и зашагал прочь.

Хью опустился на колени и взял ее ледяные руки, грея их в своих ладонях.

– Джоанна, мне…

– Только не говори мне, что тебе очень жаль. – Ее голос звучал хрипло и отстраненно. – Ты пытался предупредить меня, но я не слушала. Точно так же, как пытался предупредить насчет Прюита. Я сама во всем виновата. Мне некого винить, кроме себя.

– Это я привел его к тебе, Джоанна, – сказал Хью, крепко сжимая се руки. – И позволил ему поселиться в твоем доме. Мне следовало быть умнее и не доверять человеку, с которым я только что познакомился, только потому, что он кажется приятным парнем.

– Нет, – сказала она. – У меня слабость к красивым мужчинам. Красивым, обаятельным и беспринципным.

– Что ты собираешься ему написать?

– Что я переезжаю в сельскую местность и больше никогда ею не увижу.

– Слава Богу! Ты наконец-то решилась взять у меня деньги?

– Ровно столько, сколько требуется, чтобы поселиться где-нибудь подальше от Лондона. Не думала, что дойдет до этого… Я надеялась, что Грэм вернется и женится на мне, но теперь… Теперь у меня нет выбора, учитывая… о, будь все проклято.

– Снова чертыхаешься? Должен тебя предупредить, сельские жители не одобряют дам, которые бранятся как сапожники.

– Я беременна, Хью.

Глаза Хью потрясенно расширились. Вскочив на ноги с исказившимся от ярости лицом, он резко повернулся и зашагал прочь, затем вернулся.

– Я убью его. Найду и сверну его поганую шею.

– Я думала, ты собираешься отрезать его…

– Вначале отрежу, а потом сверну его поганую шею.

– Хью, – сказала Джоанна, стремясь хоть к какому-то покою перед лицом собственного смятения, – ты же знал, что мы спим вместе.

– Да, но есть способы, позволяющие предотвратить… – Он сделал неопределенный жест в непосредственной близости от ее живота. – Мужчины знают, что нужно делать. Иисусе, Джоанна, он должен был подумать об этом!

– Он думал, – отозвалась она, чувствуя, что ее щеки загорелись. – За исключением первого раза.

Из горла Хью вырвалось рычание.

– Он знает?

– Нет, я сама только недавно поняла.

– Ты уверена, что… – Он взглянул на ее живот.

– Уверена. – Месячные должны были прийти в день отъезда Грэма. Не было случая, чтобы они запаздывали. А затем начались проблемы с желудком и приступы тошноты.

Присев на корточки, Хью снова взял ее руки в свои.

– Почему ты не сказала мне?

– Я хотела вначале сказать Грэму, когда он вернется. Я была уверена, что он женится на мне и мы сможем уехать из города… – Джоанна беспомощно пожала плечами.

– Тебе не кажется, что ты должна сообщить ему?

– Нет. – Джоанна решительно покачала головой. – Он ясно дал понять, что не хочет производить на свет незаконнорожденных детей.

– Но раз так получилось, почему бы не поставить его в известность? Теперь он владеет поместьем и в состоянии позаботиться о ребенке.

– Как ты не понимаешь, Хью? Он женатый человек. Для меня унизительно навязываться ему, зная, что его не интересую ни я, ни ребенок.

– Ты уверена?

«Как бы я хотел остаться с тобой…»

– Я ни в чем не уверена. Он всегда был таким убедительным, когда хотел, таким неотразимым. Я уверена только в одном – он обманул и использовал меня. А я была только рада обманываться.

– И теперь ты носишь его ребенка, – подытожил Хью.

– Я не сожалею о ребенке, Хью, несмотря ни на что. Я хочу этого ребенка. И рада, что ношу его. Хотя это и означает, что я больше не могу оставаться в Лондоне.

– Да, как только это станет заметным, пойдут разговоры. Твоя репутация будет погублена.

– Меня беспокоит не репутация. Я не хочу, чтобы ребенок рос в этом городе. И потом, я просто не могу здесь больше оставаться. Этот дом напоминает мне о Грэме. Мне нужно побыстрее уехать отсюда.

– Все это очень хорошо и правильна, но не стоит пренебрегать своей репутацией. Пообещай мне кое-что, Джоанна. Когда ты поселишься в сельской местности, пусть люди думают, что ты недавно овдовела и ждешь ребенка от покойного мужа.

– Хорошо, – сказала она, – но ты тоже пообещай мне кое-что.

– Что? – настороженно спросил Хью.

– Что ты не будешь искать Грэма и… калечить его.

Хью закатил глаза и обхватил пальцами рукоятку своего меча.

– Клянусь яслями младенца Иисуса, что буду держать свой меч подальше от некоторых частей тела Грэма Фокса.