что-то, но не помнил, что именно. Вдруг вдалеке, на верхушке бархана, мелькнула буро-красная спинка ящерицы. Корт со всех ног кинулся за ней. Бежать было легко, как будто он бежал не по песку, а по асфальтовой дороге. Корт всё прибавлял темп, но едва поспевал за убегающей ящеркой.

Корт не знал, не помнил, почему, но был уверен, что должен нагнать её. Но проворная ящерица бежала так быстро, что всё больше отдалялась от него. Корт был не в силах догнать её. Во всяком случае, не способен догнать обычным человеческим бегом. Корт подумал о том, что всё это — сон. А значит, он не обязан бежать при помощи силы ног. Ведь в реальности и ящерицы не бегают со скоростью марафонского бегуна.

Корт сосредоточился на отдалявшейся бурой спинке, на желании догнать её. И вдруг, в момент, перенёсся вперёд и оказался в двух шагах от своей цели. Корт оттолкнулся изо всех сил и прыгнул на свою добычу. Он сумел схватить ящерку. Он поймал её!

Но когда Корт, улыбаясь, раскрыл ладонь, то увидел в руке лишь красно-бурый хвост. На глазах Корта он обратился песком и ссыпался сквозь пальцы. Корта охватило такое отчаяние, какого он не испытывал никогда раньше. Будто от этого зависела судьба всего мира. Но вдруг он понял, что что-то вокруг изменилось.

Корт поднял голову и увидел над собой горную гряду, по форме в точности повторяющую хвост ящерицы.

Корт проснулся, тяжело хватая ртом воздух, как будто в самом деле только что вынырнул из воды. Его рубашка промокла от пота. Вокруг было темно. Корт не понимал, сколько сейчас времени. Не знал, сколько проспал — пятнадцать минут или десять часов. Всегда точное ощущение времени покинуло его.

Корт потёр лицо руками и откинул край хилта, под которым спал. Он совершенно не помнил, как уснул. Вскоре после разговора с Ютой лагерь двинулся в путь. Они шли, сколько было можно, а когда стемнело, Корт приказал устроить новую стоянку.

Усталось одолевала его так сильно, что он даже не потрудился как следует устроить лагерь. Лишь накинул полог на две палки и сразу лёг, завернувшись в хилт. Сон свалил его моментально.

И вот теперь, проснувшись, Корт не понимал ни сколько сейчас времени, ни что происходит вокруг. Но он точно знал одно. Он знал, что означает последняя подсказка из считалки Юты.

Глава 14. Под багровыми небесами

Они шли, сопровождаемые тусклым красноватым заревом. Оно заливало пустыню мрачным призрачным светом, как будто смотришь на мир сквозь осколок красного стекла. Пустыня ещё никогда не казалась Юте настолько зловещей и необитаемой. Хотелось спрятаться от этого нового мира, убежать, оказаться дома в уютном кресле с чашкой горячего чая в руках. И чтобы всё это оказалось просто страшным сном.

Но некуда было бежать. Самый страшный сон обернулся реальностью.

По мере того, как закатное зарево тускнело, буря усиливалась. Идти становаилось всё труднее. Разглядеть что-либо на расстоянии более нескольких сот метров было невозможно.

За последнюю неделю закат оказывался то спереди, то справа от путников, то снова впереди. Юта знала, что Корт ищет горы. Но пока всё было безуспешно, поэтому он часто менял направление. Также Юта знала, что Корт был близок к отчаянию. Он почти ни с кем не разговаривал, включая её. Почти не ел и спал, кажется, всего по несколько часов в сутки.

Честно сказать, Юта вообще не представляла, как можно найти одну горную гряду в бескрайней пустыне. Если поначалу она хоть немного понимала действия Корта, то теперь они стали для неё абсолютной загадкой. С каждым днём Юта всё больше уверялась в том, что вести людей мог только ругат. Любой другой давно и с концами заблудился бы в песках. И ещё это мог сделать только Корт. Потому что любой другой на его месте уже попросту сдался бы.

Юта поправила тряпку, укрывающую лицо от песка. В двух шагах впереди брёл Джар. Хранитель старался не оставлять жрицу одну надолго. Но она заметила, что теперь на стоянках ему требовалось больше времени на отдых. Хранитель сильно сдал: глаза и щёки впали, когда-то по-мальчишески гладкое лицо покрыли глубокие морщины. Иногда Юта замечала, что его руки дрожат.

Утагиру тоже бегал где-то наподалёку. С тех пор, как Корт велел ему присматривать за Ютой, «ужас песков» всё время крутился поблизости. Пожалуй, он был единственным, на ком тяготы пути никак не сказались.

Корт говорил, что с тех пор, как солнца скрылись, и поднялась буря, живность в пустыне начала вести себя необычно. Любая жизнь ощущала приближение беды. Змеи, ящерицы и насекомые стали выбираться из нор на поверхность. Они не реагировали на приближение угрозы и не прятались от людей. Поэтому охотиться стало легче, в том числе и для Утагиру. Он даже несколько раз приносил еду Корту. Корт отдавал её женщинам и детям, оставшимся без кормильцев.

— Стой! Остановка! Привал! — начали разноситься по каравану крики.

Это Корт велел становиться на отдых и разбивать лагерь. Юта начала осматриваться, выбирая место для стоянки. Вдруг шедшая недалеко от Юты женщина упала на колени, а затем повалилась в песок. Юта сбросила на землю заплечный мешок и подбежала к ней. Присоединилось ещё несколько человек.

Юта присела рядом с женщиной и повернула к себе закутанное шарфом лицо. Женщина была без сознания. На вид она была довольно молода, но Юта сразу поняла, что у неё крайняя степень измождения. Её лицо было серым, опухшим, а губы — белыми, покрытыми кровоточащими трещинами.

— Воды! Дайте ей воды! — крикнула Юта.

Никто из людей, окруживших их, не двинулся с места.

— Кто-нибудь! Ну же! — Юта пыталась заглянуть людям в глаза, но они отводили взгляды.

— Ей уже не помочь, — буркнул один из зевак.

— Да, не жилец. Дальше не пройдёт.

— Брось её, — обратился кто-то к Юте.

— Да что с вами! — закричала она. — Она просто устала. Ей просто нужен глоток воды! Или в вас больше не осталось сострадания?!

Люди молчали. Они по-прежнему прятали глаза.

— Извини, жрица, — тихо ответил пожилой мужчина. В его взгляде была горечь. — Мы бы и рады помочь. Да только если отдадим ей последнюю воду, то завтра свалимся уже мы.

— Точно.

— Правду сказал.

— Прости жрица, но старик прав. Мы и сами не знаем, кто из нас будет следующим.

Понурив головы, люди начали расходиться. Им была неприятна эта сцена. Они не хотели испытывать вину за страдающую женщину, но и помочь было выше их сил.