Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он засмеялся, надтреснуто и невесело, но хотя бы взбодрился.
— Эх ты, — Великий Морж встал и поцеловал Люсю в плечо, — лапка за лапкой! Как там твой Ветров?
— По крайней мере он хоть выспится. Я бы, знаешь ли, тоже не отказалась от того, чтобы меня на сутки уложили в тихой и темной комнате.
— Могу договориться с УФСИН о камере-одиночке.
Люся показала ему язык.
Они еще какое-то время постояли, обнявшись и тихо перебирая варианты, как теперь семейству Китаевых жить дальше. Потом Люся расцеловала Великого Моржа на прощание, забрала из принтера охапку бумаг и откланялась.
Настроение было паршивым, тоскливым.
С чего вдруг коркорья эволюция решила дать сбой именно на китаевской внучке?
Откуда такая вселенская несправедливость?
Живешь себе всю жизнь, работаешь, строишь семью, и тут на тебе.
Конец света.
И ведь никакой профилактики не предусмотрено!
Никаких прививок, никаких сохранений, жизнь имеет тебя наголо, наживую, без всякого предупреждения.
Чем дальше, тем страшнее.
Кошмар наяву.
В редакции, разумеется, после ночного обыска царило страшное волнение, а от Носова на телефоне было восемь пропущенных. Люся не рискнула соваться туда в столь разобранном состоянии и поехала домой.
Ей тоже нужна была передышка.
На нее тоже слишком много всего свалилось.
Еще и ночевать одной.
Может, к Нине Петровне попроситься на ночлег?
Едва не на цыпочках прокравшись к собственной квартире — на старушку у Люси сейчас тоже недоставало энергии, — она сняла верхнюю одежду и улеглась на ветровский диван, обложившись бумагами следствия.
Полежала, собираясь с силами и глазея на потолок.
Судороги у него, вот гадость.
Наверное, неприятно.
Хорошо хоть редкие и слабые.
И этот рыжик вроде ничего такой пацан, смышленый. И Максим Анатольевич приглядит. И папа Ветров там.
О Синичке Люся очень старательно не думала.
О Синичке было думать больно.
Все-таки это какая-то ошибка. Одно большое недоразумение. А может, она в беде?
Где бы тихая и домашняя Синичка нашла трясовицу?
Чтобы привести ее в квартиру и не пострадать при этом, понадобилась бы навь. Вот уж у кого иммунитет ко всем болезням на свете, а агрессия деток-умертвий распространяется только на живых.
Наконец Люся с величайшей неохотой взялась-таки за протокол обыска. Обычная квартира, обставленная довольно скромно, судя по фото. Чистый комп. Чистота повсюду. Много книг. Много различных безделушек — фигурки Шерлока, Железного человека, майора Грома, баба на чайнике, фарфоровые пастушки, подушечки, пуфики.
И письмо, оставленное на кухонном столе.
Напечатано на компьютере.
Люсе очень захотелось его выбросить, не читая.
Но когда она отворачивалась от неприятностей?
ПЕРВОЕ ПИСЬМО СИНИЧКИ
«Дорогие мои негениальные сыщики.
В данную минуту меня терзает любопытство, что же все же сделал охранник-яг, получив фейковые фото? Пожалуйста, скажите мне, что он отнес их заказчику, а не бросился истреблять Люсю самостоятельно.
Впрочем, можете не отвечать.
И так понятно, что из нескольких плохих вариантов среднестатический человек выберет самый идиотский.
Каждый день я просыпаюсь с надеждой на то, что сегодня этот мир не разочарует меня. И каждый день он меня разочаровывает. Это начинает утомлять, если хотите знать.
Наверное, вы и сами уже догадались (ну еще бы, с такой-то жирной подсказкой, хах, мои глупыши), что лопухнулись, арестовав Крылова.
Не в том смысле, что он невинный и хороший человек, — конечно, нет.
Он ужасающее зло, но зло глобальное. Из тех талантливых умников, что придумывают атомную бомбу или всплывающую рекламу. Если бы я вернулась в те времена, когда мы с ним только познакомились, то взяла бы себе ник „Сара Коннор“.
Что касается „Гриффина“, то это было сиюминутным решением, вызванным раздражением от того, что Люся снова вышла из комнаты, не дослушав меня.
У нее есть потрясающая способность не видеть человека в упор, вы замечали это?
Впрочем, дело, конечно, не в Люсе и не в ее эгоцентризме.
Дело в том, что именно мне выпала участь спасти человечество. Не то, чего я ожидала от жизни, но и не сказать, что такой уж внезапный поворот сюжета.
Если ты рождаешься кащем, то на тебя сразу ложится вся тяжесть мира — куда там ягам с их представлением о героической борьбе.
А теперь мне пора бежать. Бежать — в данном случае просто оборот речи. На самом деле я неспешно выйду из квартиры, сяду в троллейбус и укачу в закат. Не думаю, что мы когда-нибудь снова увидимся, но не переживайте: я найду способ завершить свой монолог.
Следует уважительно относиться к законам жанра и подробно рассказать полиции о своих мотивах и действиях, не так ли?
P.S. Что касается того неприятного сюрприза, который вы обнаружите во время своего визита, то поверьте — это не моя затея и даже не мое исполнение. Скажем, персональный привет Павлу Ветрову от его анонимного доброжелателя (по теории вероятности, П. В. непременно прибудет лично. Типаж: проныра. Открытие: даже у лестрейдов бывают враги). Не знаю, в чем именно этот сюрприз заключается, но надеюсь, что обошлось без разрушительных последствий. У меня довольно милые соседи.
P.P.S. Не будете ли вы столь любезны передать Крылову: он был неправ, а я — права? Хотя наверняка он и так уже все понял и осознал. Дело осталось за малым: поступить правильно».
Люся перечитала письмо дважды, потом слепо набрала Носова и попросила его приехать.
Сейчас она не могла думать о «мотивах и действиях».
Ей было пока плевать, как и почему.
Осознание того, что Гриффин — это Синичка, оказалось слишком трудным.
Немыслимым.
Невозможным.
Сколько лет они проработали вместе? Семь? Восемь?
И все эти годы Синичка чувствовала себя в их редакции невидимкой? Они же даже сделали стикеры для мессенджеров: «Синичка — бог»!
— Я не понимаю, — сказала Люся громко потолку, — вообще ничего не понимаю! Мой мозг отвалился за ненадобностью.
