Удача не оставила меня и на вокзале. Сунувшись в первую же кассу, я стал счастливым обладателем билета на скоростной поезд до Вроцлава, и еще одного — от Вроцлава до Праги. Посмотрев на часы, схватился за голову и побежал на платформу — до отправления оставалось всего пять минут, а краковский вокзал зело велик, так что я едва успел найти свой вагон. Он был почти пуст, но я все-таки честно отыскал указанное в билете место и почти не удивился, обнаружив в своем кресле аккуратный сверток, к которому была приколота старомодная визитная карточка цвета небеленого льна, буквы с завитушками: кафе «У Гражины», внизу адрес и даже телефон мелким шрифтом — надо же, все как у людей. На обороте было написано от руки, зелеными чернилами: «Филиппу, с любовью и тысячью извинений». В свертке, разумеется, были еще теплые пирожки. На дорожку, как заказывал. Ну-ну.

В Праге я оказался в половине девятого вечера, в полном соответствии с пророчеством железнодорожного расписания. Вышел на перрон, потрясенный тем, что доехал без приключений, как нормальный человеческий человек, разве только пирожки от Гражины несколько выбивались за рамки моих представлений об обыденности, но они были давным-давно съедены и, честно говоря, почти забыты.

Лишь покинув вокзал и пройдя несколько кварталов в сторону центра, я вдруг понял, что не позаботился о ночлеге. А ведь не факт, что я вот так сразу найду что-нибудь вечером воскресенья. Хорош, конечно, нечего сказать.

В крайнем случае попрошусь в подвал к Черногуку, ехидно подумал я. Он же говорил, что любит мучить людей. А тут такая удача — добровольная жертва, сама в руки идет.

Но этому экстремальному плану не суждено было осуществиться. Мне позвонил Карл. Спросил деловито:

— Ты, как я понимаю, едешь в Прагу? Уже приехал? Очень хорошо. Потому что после нашего вчерашнего разговора я на всякий случай забронировал тебе номер. В отеле на Нерудовой, где ты уже жил. От добра добра не ищут.

Мне оставалось только зажать телефон между плечом и ухом и благоговейно воздеть руки к небу.

— Я уже дома, — продолжал Карл. — Рената в полном порядке, передает тебе привет. Говорит, ты ей подал отличную идею насчет девичника, давно так не веселились. Между прочим, сломали стол в гостиной, и я не уверен, что хочу знать подробности… Зато инфернальный сантехник ее больше не тревожил. Соседей вроде тоже оставил в покое. Так что вполне возможно, пан Черногук действительно в Праге, и ты правильно сделал, что туда поехал. Но на мое письмо он пока не ответил. Если до завтра ответа не будет, я ему позвоню. А там по обстоятельствам. Что скажешь?

— Ты же знаешь, «по обстоятельствам» — это моя любимая формулировка.

— Очень хорошо. Дело за малым: доберись до отеля, а потом как следует поужинай. Справишься с таким поручением?

— Постараюсь. Если опять какой-нибудь карродунум не приключится.

— Вот-вот, постарайся, — серьезно сказал Карл.

Вообще-то «карродунум» я ввернул для красного словца. Чтобы поскорее ввести в активное употребление столь удачное выражение. Однако же, оказалось, как в воду глядел. Пророк хренов.

До отеля я, впрочем, все-таки добрался. Получил ключ от номера и отправился туда, предвкушая, как сейчас залезу в ванну и, видимо, не вылезу оттуда уже никогда, стану скромным гостиничным водяным, а что ж, прекрасная участь. Открыл дверь и застыл на пороге как вкопанный, уставившись на черного пса, который деловито обнюхивал мои ботинки. В кресле у окна сидела Мирра Жукотовская. Задумчиво накручивала на палец разноцветную челку. Увидев меня, улыбнулась с облегчением. «Где тебя черти носили?» — вслух не сказала, но такая постановка вопроса явно подразумевалась.

— Но сейчас-то я не сплю! — искренне возмутился я.

Конечно, это было невежливо. Но никто не должен становиться между мной и горячей ванной, если уж я в кои-то веки пожелал ее принять.

— Зато я сплю, — усмехнулась она. — Отдыхаю перед вечеринкой. Ну как, не то чтобы это была настоящая вечеринка. Придут несколько моих галеристов из разных стран, давно собиралась свести их вместе и поглядеть, как они будут себя держать. А чтобы не разорваться пополам от любезных улыбок, позвала кое-кого из близких друзей, чьи физиономии успешно заменяют мне неспелую хурму. Заодно решила тебя пригласить. Ты не такой противный, как мои самые любимые люди, но тоже вполне ничего. Придешь?

— А это обязательно?

— Нет, конечно. Но лично я бы на твоем месте пришла, если бы меня вот так пригласили. Просто из любопытства.

— Ну разве что.

У меня не было ни малейшего желания идти на вечеринку и вообще куда бы то ни было. Но я понимал, что если не пойду, буду потом кусать локти. Вконец изведусь. Любопытство — страшная сила, чего уж там.

— Как же я не люблю выбирать из двух зол, — вздохнул я. И сердито уставился на Мирру. Вот устроила бы она свою дурацкую вечеринку завтра, как было бы хорошо!

— Эй, с каких это пор ты смотришь на меня как на врага народа? — удивилась Мирра.

— Ну что ты. Не как на врага. Просто, знаешь, мне рядом с тобой становится не по себе. Наверное, я просто тебя побаиваюсь. А я не люблю бояться. Поэтому, наверное, сержусь.

— Это нормально, — заверила меня Мирра. — Всем рядом со мной не по себе, но никто не признается, ты первый. Молодец, что сказал. Ну что, придешь?

— В котором часу? И самое главное, куда? Я от тебя в то утро на такси уехал, теперь не найду.

— Захочешь — найдешь, — отмахнулась она. — Считай это усилие платой за вход. Приходи ближе к полуночи, раньше не имеет смысла. До скорого.

Мирра покинула кресло и неторопливо, как бы нехотя пошла к выходу. Черная собака следовала рядом, прижимаясь к ее ноге. Сказать, что я посторонился, пропуская эту парочку, будет изрядным преуменьшением, потому что я шарахнулся от них, как от зачумленных, метра на два в сторону отскочил. Мирра обернулась, укоризненно покачала головой, и они вышли в гостиничный коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь. Я, конечно, тут же выглянул следом. В коридоре, как я и предполагал, не было ни души.

— Напоминаю: я хочу, чтобы все исполнилось смысла. А не лишилось его жалких остатков, — возмущенно сказал я, вперив взор в потолок.

Отправив, таким образом, кляузу в Небесную Канцелярию, я пошел в ванную. После получаса в горячей воде можно пережить даже шабаш у Мирры Жукотовской. И вообще все что угодно.

С адресом Мирры я поступил, как с давешним портсигаром. Если бы я был честен с собой, пришлось бы признать, что я совершенно не помню, как возвращался от нее в отель. Ладно бы пешком шел, а то ведь в такси ехал. Сонный, злой и совершенно сбитый с толку.

Но я, разумеется, не был честен с собой. Еще в ванной начал вспоминать, как мы ехали. За ужином продолжил. И так преуспел, что, оказавшись потом на Нерудовой, не задумываясь пошел вниз. А потом свернул налево. И еще раз налево, и сразу направо. И вверх. Потом в какой-то момент еще раз направо. Не задумываясь, разумеется. И оказался на том самом углу, где садился в такси, когда сбежал от Мирры. Два автомобиля и сейчас здесь дежурили. Ай да я.