Берия составил план действий под названием «О мерах по оздоровлению политической обстановки в ГДР». От руководителей Восточной Германии требовали сменить курс: «Признать неправильным курс на форсированное строительство социализма в ГДР». Прекратить искусственно насаждать сельскохозяйственные кооперативы. Не душить средний и мелкий частный капитал. Сделать упор на развитии не тяжелой промышленности, а легкой. Прекратить яростную борьбу с церковью.

— Если мы сейчас не поправим положение, — забеспокоился Маленков, — то наступит катастрофа. Нужно действовать быстро.

Но мнения в Москве разделились. Министр иностранных дел догматик Молотов резко возражал Берии. Спор решился в пользу Молотова, потому что 26 июня Берия утратил и власть, и свободу.

В апреле и мае он вызвал в Москву многих сотрудников резидентур внешней разведки, чтобы проверить их квалификацию и поставить перед ними новые задачи. Шестьсот человек, уточнит потом Маленков. Многих Берия велел заменить. Объяснил:

— Присылаемая ими информация в лучшем случае была повторением тассовской информации. Агентуры у них никакой нет.

Руководителям представительств МВД в странах народной демократии устроили экзамен на знание языка страны пребывания. Кто сдал, возвращался назад, хотя и с понижением в должности. Не сдавших зачисляли в резерв. А язык знали далеко не все — привыкли работать с переводчиком. Берия настаивал на том, чтобы советники не вмешивались во внутренние склоки и не давали рекомендаций по «скользким» делам, которые возникали в результате борьбы в правящей верхушке, дабы ни у кого не было соблазна утверждать, что советские товарищи на его стороне.

Берия намеревался руководить решительно всем в стране. Поручил Григорию Алексеевичу Ордынцеву, который заведовал его секретариатом в Совете министров, подобрать ему помощников по вопросам сельского хозяйства и промышленности, а также найти квалифицированного экономиста, который бы занялся проблемами стран народной демократии.

Инструктировал помощников:

— Вы призваны следить за своей отраслью, изучать ее — для того, чтобы на основе анализа помогать мне ставить в правительстве проблемные вопросы. Обзаведитесь соответствующими данными, материалами и литературой. Если потребуются какие-то данные, чтобы они были бы под рукой.

Международные дела поручил Петру Афанасьевичу Шарии (профессору и бывшему заместителю начальника внешней разведки), внутриполитические — Борису Александровичу Людвигову, который еще в 1936 году стал его помощником в Закавказском крайкоме, потом заведовал особым сектором в ЦК Грузии.

Он понравился Берии как исполнительный и надежный аппаратчик. В 1938 году уже в Москве Берия назначил его заместителем начальника секретариата НКВД, потом взял помощником в правительстве. На Людвигова чекисты сооружали дело, но Берия не санкционировал его арест. В конце апреля 1941 года Берия привез Кобулова и Людвигова к себе домой на Малую Никитскую обедать. Кобулов выпил и по-дружески поделился с Людвиговым:

— А мы хотели тебя в 1937 году арестовать, но Лаврентий Павлович не дал.

Людвигов был предан Берии, вел его личные и финансовые дела. Говорил:

— Я готов выполнить любое его задание. Я преклоняюсь перед Берией, я в его честь своего сына назвал Лаврентием.

В 1953 году Берия назначил его руководителем секретариата МВД, велел ходить по управлениям министерства, изучать людей:

— Ты же новеньких не знаешь.

Берия говорил, что в стране не должно быть двух хозяев — двух властей: партийной и советской. В Москву приехал глава партии и правительства Венгрии Матяш Ракоши, вежливо обратился к советским товарищам:

— Я прошу дать совет, какие вопросы следует решать в Совете министров, а какие в Центральном комитете?

Берия пренебрежительно сказал:

— Что ЦК? Пусть Совмин все решает, а ЦК пусть занимается кадрами и пропагандой.

8 мая в правдинской передовой «Совершенствовать работу государственного аппарата» говорилось: «Партийные комитеты подменяют и обезличивают советские органы, работают за них… Берут на себя несвойственные им административнораспорядительные функции». Необычную передовую заметили все.

Лаврентий Павлович не скрывал презрения к партийным секретарям:

— На пост секретаря партийного комитета МВД поставь хоть пустую бутылку, это не будет иметь никакого значения.

Если вызывал кого-то из работников аппарата, а тот сидел на партийном собрании, распекал:

— Лодырь, бездельник!

Сотрудники отдела административных органов ЦК, который курировал МВД, не рисковали лишний раз побеспокоить своих подопечных, потому что Берии это не нравилось. Он выговаривал Хрущеву:

— Ваш работник административного отдела позвонил Кобулову и спрашивает его, как идут дела. Это невозможно! Я член — президиума ЦК, а кто-то вызывает моего первого зама.

Первый секретарь ленинградского обкома Василий Михайлович Андрианов выразил довольство сменой начальника областного управления внутренних дел. Еще недавно Андрианов был членом президиума ЦК и чувствовал себя уверенно. Но, по словам присутствовавшего при разговоре Мамулова, Берия говорил с ним «грубо и оскорбительно». 16 марта отправил в Ленинград нового начальника управления — генерала Николая Кузьмича Богданова.

Отчитал еще одного первого секретаря обкома, который жаловался на своего чекиста:

— Вы там засиделись, превратились в удельного князя.

Новому первому секретарю ЦК компартии Грузии Александру Иордановичу Мирцхулаве велел «перешерстить» республиканский партийный аппарат: убери тех, кто слишком долго занимает должность. Мирцхулаву, который в тридцатые годы, при Берии, руководил грузинским комсомолом, посадили по «мингрельскому делу» в марте 1952 года. Берия 10 апреля 1953 года вытащил его из тюрьмы. Через четыре дня вчерашнего арестанта утвердили хозяином Грузии. Но заступничество Берии ему не простят: в сентябре 1953 года уберут с высокой должности.

Хорошо зная ситуацию в стране, Лаврентий Павлович сделал ставку на национальные республики, союзные и автономные. Берия заговорил о том, что им должно быть предоставлено больше прав — прежде всего в продвижении местных кадров. Республики злились из-за того, что им на роль начальников присылали людей с другого конца страны, которые не знали ни местных условий, ни языка. И не хотели знать, но вели себя по-хозяйски.

Его предложения означали бы прекращение борьбы с мнимым национализмом, жертвой которой становились выдающиеся деятели культуры. Интеллигенция тяжело переживала идеологические кампании, обидные для национальных чувств. Берия предлагал расширить преподавание на родных языках. Хотел ввести национальные ордена — в честь народных героев.

Его помощник Борис Александрович Людвигов рассказал позднее на допросе:

«Берия предлагал учредить новый орден, более высший, чем орден Ленина, а именно «Орден Народной славы» с невиданными доселе преимуществами для награжденных. Предусматривалась особая процедура вручения этого ордена на сессии Верховного Совета, выплата денежной премии, строительство государственной дачи. Предлагал учредить союзные и республиканские «ордена культуры», например, в Азербайджане орден «Низами», в Грузии орден «Руставели», на Украине орден «Шевченко», в Армении орден «Налбандян». По этим вопросам Ордынцев по поручению Берии связывался по телефону с секретарями ЦК КП указанных республик».