Тем не менее, Алексей, оценивающе разглядывая неуклюжих качков, решил сначала воспользоваться старым добрым правилом: прежде, чем послать кого-либо, куда-либо, сначала следует хотя бы поинтересоваться именем-отчеством. Неизвестно, кто они, эти двое придурков: просто разбойнички, которых не грех сразу же положить рядышком обоих, или…

Быстро перебирая в голове возможные варианты, Нертов решил, что худший из них — связь нападения с утащенными бывшей женой Светланой документы ее покойного супруга. В этом случае нельзя было исключить возможность, что бедную женщину уже успели обработать чем-либо неаппетитным, вроде раскаленного утюга и теперь, так сказать, на десерт, собираются поговорить с ее подельником в лице бывшего супруга. Но тогда ребятишек калечить не стоит. Прежде следовало выяснить, где же находится непутевая Светка. В общем, Алексей сначала решил послушать, что скажут разбойнички, а уж потом — действовать по обстановке.

Он также смирно стоял, изображая полную покорность и попутно усыпляя бдительность парней, пока один из них похлопывал его по карманам, явно ожидая обнаружить там что-нибудь, вроде гранатомета. Учитывая, что толстое портмоне не вызвало никаких эмоций у качка, Нертов окончательно убедился: разбойничать ребята не собираются. И это уже было интересно.

Затянувшееся молчание прервал громила с тортом и пистолетом.

— Ты, Алексей Юрьевич, не дергайся. Нам просто поговорить надо было. Но, ты пацан, типа, резкий. Потому, извини, пришлось знакомиться так. Мы не гоп-стопники какие-нибудь, — и говоривший для убедительности оскалился, — зуб даю, в натуре.

Второй утвердительно кивнул головой.

— Он верно сказал. А ты руки-то опусти. Мы тут тебе посылочку должны вручить. На, вот…

И парень, взяв из руки напарника коробку, неуклюже протянул ее Алексею: «Держи»!

Нертов настороженно принял гостинец, ожидая какого-нибудь подвоха, но тут в разговор опять вступил первый качок, который демонстративно начал засовывать пистолет за пояс брюк: «Тебе просил передать привет один из твоих друганов. Там, говорит, бумаги лежат, так что непоняток не будет. Так что, прощевай покедова», — и оба качка поспешили вниз по лестнице…

* * *

В квартире Нертов включил автоответчик на прослушивание и уселся в кресле, чтобы разобраться с содержимым коробки. Телефон никаких вестей от Марины или от сыщиков из конторы Арчи не принес, было только пара звонков от Светланы, радостно сообщавшей, что ей удалось купить «очень симпатичное черненькое платье» для похорон и что она собирается сегодня наведаться, дабы Алексей смог оценить покупку.

Из коробки он извлек пухлую пачку листов ксерокопированного рукописного текста, написанного неровными буквами с ползущими вниз окончаниями строк. Листы были до времени отложены в сторону: внимание привлекли два конверта. Один, стандартный, можно купить в любом почтовом отделении, другой, большой, из плотной коричневой бумаги, на которой не хватало разве что наклеенных казенных печатей.

Алексей распечатал небольшой конверт. В нем оказалось записка в несколько строк, сообщавших о том, где именно получены листы и содержимое второго пакета. Дважды прочитав указанные адреса, Нертов удивленно хмыкнул: именно сюда он собирался наведаться, чтобы решить проблему с «С.Б.Ц.»

«Неужто у моих частных сыщиков совсем крыши съехали, что они пользуются услугами всяких быкастых придурков»? — Промелькнуло в голове. Но почерк записки был абсолютно не похож на почерк Арчи, да и шутить подобным образом бывший оперативник определенно бы не стал.

На коричневом конверте красовалось предупреждение: «Внимание, отпечатки пальцев (ладоней)»! Нертов осторожно вскрыл конверт и заглянул внутрь. Там находился полиэтиленовый прозрачный пакет, в котором покоился кривой восточный нож с бурыми пятнами на клинке. Надпись на конверте явно касалась ножа — отпечатки пальцев могли сохраниться только на этом предмете.

Рассматривая вещдок, Алексей едва не проглядел еще один небольшой прозрачный пакетик, лежавший в конверте. Но его содержимое не оставляло никаких сомнений в использовании ножа: бледное человеческое ухо, которое рассматривал Нертов, могло принадлежать только одному человеку — покойному прапорщику Тишко — Шварцу.

Накручивая телефонный номер Раскова, Алексей уже знал, чьи именно отпечатки обнаружат эксперты на ноже. Теперь не оставалось сомнений, что нейтрализовать «С.Б.Ц.» не составит особого труда: для подозреваемого в умышленном убийстве с особой жестокостью место в переполненных камерах «Крестов» находилось всегда.

То, что хитрый Расков сумеет легализовать клинок, превратив его в надежный вещдок, сомнений не было. Организовать повторный осмотр места происшествия, причем не только дома убийцы, а и прилегающего к нему участка, было делом плевым. И никто не удивится, если во время этого следственного действия где-нибудь в траве или за поленницей дров будет обнаружено так необходимое следствию орудие убийства.

Леонид Павлович, до которого, наконец, удалось дозвониться, пообещал сам приехать на улицу Чайковского. Теперь у Алексея осталось время, чтобы внимательнее ознакомиться с рукописью, как значилось в записке, позаимствованной неизвестным доброжелателем в квартире убиенного старлея милиции Тишко.

Впрочем, определенные догадки насчет личности «доброжелателя» у Нертова были. Он знал только одного человека, который мог бы столь пристально интересоваться Шварцем. «А Расков — ох, хитер, — думал Алексей, — и все-таки, как он умудрился сопоставить мой длинный рассказ со «свежим» убийством и к тому же еще «вычислить» казахского гостя»? Решив не забивать себе голову разгадыванием очередной загадки («Приедет Палыч — сам расскажет»), Нертов углубился в чтение.

Рукопись состояла из нескольких частей, каждая из которых была озаглавлена в духе той криминальной литературы, которой забиты все привокзальные киоски. Закрыв глаза, легко было представить себе очередного Меченного, Бешенного, Резанного, Долбанного и т. п. узколобого, но мышцевидного супермена, лихо расстреливавшего многочисленных недругов, а затем уподобляющегося быку-производителю в кампании с томными и такими же безмозглыми красотками. А фраза, подобная вычитанной в одном из таких «шедевров», «Он вошел в нее с разбегу прямо посередине комнаты и их потные мускулистые тела слились в немыслимом экстазе страсти» лейтмотивом так или иначе звучала чуть ли не в каждом новом произведении. Меченные, Бешенные, Долбанные были весьма плодовиты…

И Тишко-Шварц не блистал грандиозной фантазией. Его записки были озаглавлены «Операция Мстительного». Только либретто этого произведения, написанное на первых страницах, заставило Алексея отнестись гораздо более серьезно к труду графомана: в списке героев значились солдат Баев (Керимбаев-?!) и прапорщик Мстительный, временно скрывающийся на армейской службе от происков врагов.

Продираясь сквозь неровный почерк и многочисленные ошибки, Нертов все же уяснил содержание рукописи. Вкратце оно выглядело примерно так: супермен Мстительный, недовольный всем и вся, считая, что его талантов никто не ценит, а он способен вершить наполеоновские дела, вынужден служить в армии прапорщиком на должности зав. складом вооружения. Он ненавидит армейскую систему, считает всех тупыми, хочет самореализоваться, а заодно проучить нерадивых вояк. Порядок, считает он, должен быть наведен любой ценой и вступает в сговор с местными бандитами, чтобы бороться с ними «изнутри», занять лидирующее положение, используя дальше в своих целях. Бандиты говорят о готовящейся «разборке», но «супермен» сам устанавливает правила игры, которых никто не знает. Он — единственный вершитель судеб!