«Чеглоков, конечно, будет ворчать и сопротивляться, — не сомневался Алексей. Но придется убедить его одним свежим столичным примером». Пока банкир пребывал за границей, в первопрестольной успели пристрелить его коллегу: киллер поймал объект на прицел, находясь в квартире напротив. Окна банкира были прикрыты жалюзи. Это и было самое потрясающее в этой истории: профессионалу не составило труда попасть в голову, прицелившись сквозь щели пластиковых планок! Впрочем, через год-другой подобным делам уже перестали удивляться: то питерского вице-губернатора убили через крышу «БМВ» единственной пулей, выпущенной с чердака дома на Невском; то примерно таким же образом тяжело ранили высокопоставленного начальника РУБОП и его жену… — Профессионализм киллеров, к сожалению, совершенствуется быстрее, чем методы по их поимке.

Но Чеглоков об этом ничего не знал и, как следовало ожидать, еще в аэропорту недовольно воззрился на прибывший эскорт — сразу две машины сопровождения. Впрочем, это не помешало банкиру усесться на свое место и скомандовать: «К дому».

Недельное пребывание за границей напитало его беспечностью, более чем неуместной в эти дни, один за другим преподносившие самые нехорошие сюрпризы. Конечно, веселости у шефа поубавилось после того, как Нертов сообщил ему о смерти Лишкова. Чеглоков выслушал эту новость с неподдельным огорчением, хотя Алексей не сомневался, что шефа расстроила не столько печальная судьба чиновника, сколько неизбежные в таких случаях размышления о вечности и о коротких сроках, отмеренных каждому, вне зависимости от его воли или желания.

…Кортеж миновал ведущее из аэропорта Пулковское шоссе и выехал на Московский проспект. Путь лежал на Фонтанку — обычно Андрей Артурович всегда после дальних поездок первым делом заглядывал к себе домой, к тетушке, а потом уже отправлялся в банк. Но на этот раз он вдруг изменил старой привычке. Сразу после Московских ворот он велел шоферу изменить маршрут и перестроиться в правый ряд. «Свернем тут в одно место, — пояснил он Алексею, принявшему на себя вопросительный взгляд водителя. — Меня там ждут». То, как произнес это банкир, свидетельствовало, что он не намерен обсуждать со своими подчиненными, кто именно его ждет и зачем.

— Давай-давай, слушай меня, — похлопал Чеглоков шофера по плечу и добавил, глянув на Нертова, — разрешаю сегодня меня не пасти!

— Андрей Артурович, это невозможно, — вставил Алексей как можно мягче, не желая конфликтовать.

— Господи, как хорошо было там! Никто не командует: туда ходи — сюда не ходи, — проворчал Чеглоков. — Чувствовал себя свободным человеком в свободной стране.

— Вот-вот, — спокойно обернулся к нему Нертов. — Про страну вы верно заметили. Так что с прибытием на родину. Придется адаптироваться. Ничего, скоро привыкнете, Андрей Артурович.

Шеф мотнул головой и хохотнул:

— Алексей Юрьевич, но хоть один глоток свободы! Всего часок на личную жизнь, а? Разрешаешь? Без этих вот объяснений: куда иду, к кому иду.

— Ну, вообще-то мне неплохо было бы об этом знать, — заупрямился Алексей.

— Вот интересный ты человек, — продолжал улыбаться банкир, — а что бы ты сказал, если бы я караулил тебя с твоими барышнями?

— Разные весовые категории, Андрей Артурович, — Нертов давно привык к таким перепалкам, из которых он сам, увы, редко выходил победителем, — что не дозволено Юпитеру, то дозволено быку. Я человек маленький и барышни у меня, соответственно, иного полета. Какие с ними могут быть хлопоты? — Ляпнул Нертов, но тут же спохватился, припомнив проказы бывшей жены и неожиданное бегство Марины.

«Ну-ну», — иронично отозвался банкир, но распространяться на эту тему не стал, как бы всем своим видом показывая, что разговор исчерпан, и возвращаться к нему не следует.

Они свернули на указанную Чеглоковым улицу. Банкир велел припарковать машины сразу за аркой, ведущей в просторный двор, из которого открывался вид на череду следовавших друг за другом двориков.

— Я провожу, — Алексей, выйдя из машины, проверил свой сектор наблюдения, открыл заднюю дверцу и выпустил шефа, намереваясь идти к дому. Но Чеглоков с нескрываемой тоской посмотрел на Нертова, потом на часы.

— Слушай, всего тридцать минут, больше у меня и нет. Но без охраны! Годится?

— Нет, — покачал головой Нертов. — Мы должны проверить подъезд, это вы и сами понимаете. И на лестнице я ребят поставлю. Зачем вам этот риск, Андрей Артурович?

Чеглоков уже подхватил темно-синий пакет с золотой надписью первоклассной парфюмерной фирмы, судя по всему, подарок для неведомой охране пассии. Адрес, по которому они прибыли, Алексею был незнаком, что не могло не вызвать ничего, кроме вполне понятной и обоснованной тревоги.

— Леша, я ценю твою работу, — уже с раздражением возразил банкир. — Но должны же быть какие-то границы! Ты что же, со свечкой теперь у изголовья моей постели будешь стоять?

— Андрей Артурович, я ценю ваше чувство юмора, но в организации охраны свои правила, которые вы, кстати, обещали соблюдать…

Нертову не надо было подавать команду тем ребятам, что следовали за ними в автомобилях сопровождения. Охранники уже давно заняли свои позиции, ожидая дальнейших указаний.

— Никаких указаний, но и никаких ваших правил. — Отрезал Чеглоков. Потом обернулся и криво усмехнулся: «Да не позорьте же вы меня». — Бросил он через плечо и, заметив жест Нертова, приказывавшего подчиненным начать движение, вдруг взъярился, закричав срывающимся голосом, чтобы все оставались на местах, а еще лучше «убирались отсюда к такой-то матери»!

— А если ты недоволен и не можешь играть по МОИМ правилам — считай себя уволенным с этого момента. — Банкир грозно повернулся в сторону Нертова. — Ты меня хорошо понял? — Если ты или хоть один из твоих барбосов сейчас двинется — можете все катиться!..

И, не обращая больше внимания на опешившую охрану, Андрей Артурович быстро пошел к дому. Он взбежал на крыльцо одного из подъездов первого же дворика. Тугая пружина с силой захлопнула дверь за Чеглоковым, хлопок эхом отскочил от противоположной стены, но тут же на него наложился второй. Дверь сорвалась с петель и опрокинулась в клубах дыма на крыльцо. Со звоном посыпались стекла ближайших окон. Всполошенно взвыла сигнализация у припаркованной поодаль машины. Кровавые ошметки брызнули на обшарпанные стены и под ноги опешивших охранников…

…Осенью 1999 года, когда прогремят взрывы в Буйнакске, Москве и Волгодонске, будущий президент, не скрывая ярости и забыв про дипломатическую лексику буквально прокричит на пресс-конференции: «Мы будем бить бандитов везде, где бы они не находились! Даже в туалете. Будем «мочить» и в сортире!.. Все с этим вопросом»… Но потом будут Махачкала, московский «Норд-Ост» и день Победы в Грозном. Затем — школа в Беслане. И снова Махачкала… Но это будет позднее, когда для миллионов россиян не просто насилие над одним человеком, а повсеместные убийства и террор всего населения станут привычными спутниками «правового демократического государства». Такими же привычными, как подвывание отдельных «правозащитников» о необходимости вести переговоры с террористами, стенаниями «цивилизованной» Европы о нарушении бандитских прав и разглагольствованиями США о недопустимости смертной казни (естественно, не в Техасе и не в остальных двух десятков штатов, где она практикуется!)…