— А ты, сын, — усмехается, помещая руки в карманы брюк, — можешь полюбоваться на результат своего очередного непослушания.

Он с таким удовольствием смакует эти слова, что в грудной клетке копошится паршивое чувство.

— Что ты имеешь в виду? — Скриплю зубами и сжимаю кулаки.

— Чем больше ты сопротивляешься, тем хуже Лере.

— Что?! — Хватаю его за грудки и смотрю в глаза, а в них лишь ликование.

— Руки убери. Не ухудшай свое положение. — Вопросительно поднимает брови, и я медленно выдыхаю прежде, чем убрать от него руки, хотя сейчас распечатал бы его наглую рожу, как грушу в зале. — Не сдержал слово. Она получила допинг. — Отец развел руки в стороны. — Все логично.

— Мразь. — Кидаю ему и разворачиваюсь, чтобы проверить, не лжет ли он.

— Мотивация, Данияр, — кидает он мне в спину, — надеюсь, сейчас ты поймешь с кем начал играть.

Спокойствие улетает в трубу, и мне кажется, что глаза в эту минуту налиты кровью от злости, которая колом входит в сердце. Готов выбить из Александра Алексеевича весь лед, но боюсь, что кроме него там больше ничего нет. Ни одного человеческого чувства. Ни единой эмоции. Только надменность и пафосный пшик, ради которого все этого. Черт!

— Данияр?! — Голос Валентины долетает будто через преграду, но я останавливаюсь, ожидая, пока она подойдет ближе.

— Что-то случилось? — спрашиваю, потому что глаза женщины лихорадочно бегают.

— Там Ангелика у ворот, — произносит она, а я чуть ли не рычу от такой новости, — тебя увидеть хочет.

Твою же мать! Как не вовремя, Ангелочек…

Глава 76

Ангелика

Нет ничего хуже ожидания.

Это чувство способно разъесть мозг даже самого выдержанного человека. Я думала, что моей выдержке можно позавидовать, но оказалось, что она превратилась в пыль и развеялась по ветру, когда Дан не пришел и на следующий день. Зато появилась Елена Владимировна. Мамина подруга охала и ахала от ужаса, на который по пьяной лавочке пошел Владимир. Мне же было неприятно. Не хотела поднимать эту тему.

Единственное, что красной тряпкой висело перед глазами, его наказание. Я мечтала о том, что никогда больше не увижу этого человека, и, наверное, этой мечте суждено было сбыться, ведь за сотворенное отчиму грозил большой срок. Ко мне приходили сотрудники полиции долго спрашивали о том, что произошло, просили рассказать все в деталях…

Только воспоминания горечью оседали на языке. Я с трудом подбирала слова и расплакалась лишь после того, как полицейские ушли. Правда, и плакать стало больно из-за сломанного ребра. Повреждение по словам врача не тяжелое, но она рекомендовала пока побыть в больнице.

Одежда Дана очень даже пригодилась, потому что в первую же ночь без него я ощутила, насколько холодно в палате, когда в нее не проникают солнечные лучи.

И его не хватало, даже не смотря на СМС и звонки. Жутко хотелось увидеть Аристова, услышать какой-нибудь подкол и обнять. Я понимала, что он не приходит из-за того, что случилось. Отношения между ним и отцом можно было назвать напряженными, иного определения я не находила.

На мои вопросы ответа не поступала, кроме фраз о том, что все будет хорошо.

Макс молчал, как партизан, и не озвучивал правды, но приходил каждый день с очередной радостью от Данияра, и, наверное, если бы не эти жесты, то я подпустила бы мысли о плохом слишком близко к своему сознанию.

Только дни тянулись, и думать позитивно становилось тяжелее.

Окончательно пошатнула мои нервы новость о том, что Олежка уже дома. Меня будто током ударили в этот момент.

Я не глупая девочка и смогла сложить все детали пазла в единую картину. Данияр повлиял на такое разрешение ситуации, точнее его отец, а зная, как старший Аристов решает вопросы, понять, в чем дело, было просто. Не могла найти себе места и настояла на том, чтобы отец забрал меня из больницы.

Боли притупились и обезболивающие можно было пить лишь в крайнем случае, поэтому врач лишь развела руками и одобрила мое решение, составив целый список предписаний и рекомендаций, но это для моей же пользы.

Петр Иванович приехал за мной после обеда и улыбался так искренне, что я почувствовала себя лучше. Правда, пришлось заехать к нам, чтобы взять свои вещи. Одежда Дана была для меня второй кожей все это время, но ходить по городу в ней, как минимум, странно. Квартира казалась мертвой, и я отшатнулась, увидев в коридоре засохшую кровь на полу и стене.

Крики, удары и слезы… Картинки мигом всплыли перед глазами, но я заставила себя наспех собрать все необходимое для себя и Олежи.

Действия напоминали кадры из фильма. Словно те события были вырваны куском из чужой жизни, а не из нашей.

Всю дорогу до новой квартиры, в которой нам предстояло жить, я думала только о Дане и Олежке. Братишка был за городом с Маргаритой Алексеевной. Петр сказал, что он вызвался помочь бабушке, пока я в больнице. Мой маленький защитник…

— Может, отвезти тебя к ним? — Спрашивает отец, когда мы проходим в новое жилище, которое я рассматриваю с любопытством.

— Нет. Пока побуду в городе. — Пытаюсь улыбнуться, но выходить жалкая пародия. — Петр Иванович, — начала я, следуя за ним, — Олежу ведь не просто так отдали так быстро?

Мужчина тяжело вздыхает и останавливается перед дверью, нажимая на руку пальцами.

— Нет, Ангелика, не просто так. Все благодаря отцу Данияра, но мне не удалось с ним поговорить. Не пропустили. — Петр Иванович пожал плечами и пропустил меня в комнату, которая целиком и полностью предназначалась моей персоне. — Ничего не делается просто так. Это я уже давно понял. У меня тоже есть связи, но по большей части пользы они не приносят, по крайней мере с опекой не помогли. — Отец поджал губы, а я медленно втянула в себя воздух. — Нужно поблагодарить парня. Помог нам. — Петр ставит сумку с вещами на пол и внимательно смотрит на меня. — Я тогда за Олежкой, а ты пока отдыхай.

Киваю и остаюсь одна в просторной комнате. Все еще не верится, что больше не будет проблем с Владимиром.

Я подхожу к кровати и сажусь на край, рассматривая причудливый узор на новом покрывале. Очень уютно, чисто и красиво. Только не могу насладиться этим в полной мере. Мысли о Дане вновь и вновь настигают, заставляя кусать губы.

Пишу очередное сообщение, но ответа не получаю.

Тревога не дает покоя, и я решаю поехать к нему. Нужно все узнать, иначе сойду с ума.

Трястись в общественном