года советские войска вошли в Афганистан, а в январе 1980‑го начал формироваться 249‑й разведывательный пункт. Возглавил его полковник Шамиль Халиков. Одним из офицеров пункта стал майор Коноваленко.

Советник по связям с местным населением

После дополнительной подготовки на базе Ашхабадского разведпункта семнадцать оперативников прибыли в Афганистан. Расположились в Кабуле, в районе Дар-Уль-Аман, невдалеке от дворца Тадж-Бек. Поставили три палатки. Две большие для солдат и офицеров, одну поменьше — штабную.

Однако Коноваленко прекрасно понимал, никто им не даст возможности засиживаться здесь, в Кабуле. Путь их лежал дальше, в провинции.

Руководство разведпункта сформировало группы по два оперативных офицера. Кому-то достался Файзабад, Кундуз, а майоры Коноваленко и Молохов улетели в административный центр провинции Баглан — Пули-Хумри, что на севере Афганистана.

Разместились они в городке наших советников, который был построен возле развилки дорог Кабул — Термез и Кабул — Кундуз. В одну сторону шоссе уходило в направлении на Баглан, в другую — на Саманган и Мазари-Шариф.

По легенде, Коноваленко являлся советником по связям с местным населением. Это давало прежде всего свободу перемещения и возможность общаться с афганцами, работниками местных партийных и государственных органов, с военнослужащими частей 40‑й армии.

Это только в кино да в поэмах романтично звучит фраза: «Они были первыми». Первым трудно везде, а на войне в особенности. А Коноваленко пришлось и вовсе начинать не с нуля, а, пожалуй, с минус нуля. Если, например, нынешние его сослуживцы по разведпункту, майор Петриченко уже дважды работал в Кабуле, а майор Клоков четыре года служил в должности помощника военного атташе в Тегеране, то Коноваленко был чистым западником: английский язык, подготовка с прицелом на США. Но, как говорят, человек предполагает, а Бог располагает. И майор оказался далеко от небоскребов Нью-Йорка.

Впрочем, он совсем не горевал по этому поводу. Да и времени сидеть и горевать не было. В Кабуле ждали оперативную информацию. Но для того, чтобы ее добыть, надо иметь агентуру. А агенты не грибы, сами по себе не растут. Следует приложить немало труда, дабы они появились: изучить людей, провести вербовку, проверить их, организовать работу, обеспечить безопасность и еще многое другое, что сопутствует работе информаторов. Дело это не только сложное, но и крайне опасное. Ибо на весах — судьба, а порой и жизнь человека.

«Сначала мы вышли на секретаря горкома партии Пули-Хумри, — вспоминает Михаил Коноваленко. — Мужик толковый, бывший инженер, горняк. Он стал нам подсказывать, к кому обратиться, с кем поговорить. Предлагал знающих людей.

Так постепенно стали обрастать агентурой. Конечно, работа опасная. Гибли эти люди, что говорить. Было и у меня такое. Как-то приехал я в районный центр. Там готовилась войсковая операция. Поскольку должность моя официальная — советник по связям с местным населением, вот и собрал человек восемь из местных. Среди них был и наш агент. Поговорил с каждым о том, о сем. Может, с агентом я немножко дольше посидел. Но духи вычислили, наш человек погиб».

Да, развединформация стоила дорого. Гибли не только агенты, но и офицеры разведпункта. Так, в Герате в засаду попала машина разведчиков, которые ехали в 101‑й полк. Пуля вошла в горло Николаю Дегаеву. Он умер мгновенно.

Впрочем, и сам Коноваленко чудом остался жив. Пуля шла прямо ему в живот, но зацепила воздуховод УАЗа и изменила траекторию.

Но все это будет потом, а пока вернемся в начало его деятельности в Пули-Хумри. Ибо отмечена она весьма знаменательной встречей, которая во многом характеризует характер Михаила Ивановича.

Начать, пожалуй, надо с того, что командующий 40‑й армией и два его заместителя поделили между собой территорию страны. И каждый курировал свою зону. Первому заместителю командующего генералу Леониду Печевому достались земли, лежащие севернее перевала Саланг. Как сказал один из его подчиненных: «Печевой был человеком взрывным и взбалмошным. Не по злу грубый, завзятый матерщинник…»

Когда он прибыл в Пули-Хумри, для его встречи командиры частей, советники были построены в одну шеренгу на территории городка. На левом фланге в гражданской одежде, в джинсах и кедах стоял майор Коноваленко.

Генерал шел вдоль шеренги, внимательно вглядываясь в лица офицеров. В выражениях он особенно не стеснялся. Не доходя до конца, он удивленно уставился на Коноваленко, лицо его покраснело и, обращаясь к старшему советнику, Печевой гаркнул:

— Что за х… тут стоит?

— Товарищ генерал-майор, — получил он тут же резкий и твердый ответ, — перед вами не х… а майор Советской армии Коноваленко Михаил Иванович. У вас одна академия Фрунзе, а у меня две. И я на английском языке так покрою вас матом, что станет стыдно за ваши генеральские погоны.

Печевой замер и распахнул рот от удивления. А майор покинул генерала и медленно зашагал к своему корпусу. Оказавшись в своей комнате, он налил стакан водки, выпил его и улегся на кровать.

Утром на совещании произошло невообразимое. Генерал-матерщинник, видимо, осознал, что перегнул палку, извинился перед майором. Михаил Иванович извинения принял.

Так произошло знакомство и началось сотрудничество генерала Печевого и майора Коноваленко. Потом войдет в неписаное правило замкомандующего — ни одну операцию он не проводил без Михаила Ивановича. Более того, когда через несколько лет после окончания Академии Генерального штаба Печевой вновь попадет в Афганистан, то через знакомых будет постоянно передавать приветы Коноваленко.

Но все это произойдет потом, а пока вслед за извинениями генерал ждал информацию о противнике. И информацию эту следовало доложить Коноваленко.

«За свои данные ручаюсь»

Вообще-то, Михаил Иванович находился в Пули-Хумри всего три недели. За это время надо было решить множественные бытовых проблем — устроиться самим, найти укромное место для радиста, разобраться с возможностями передвижения, но, главное, «въехать» в оперативную обстановку. Казалось, в столь короткий срок сделать это невозможно. Но Коноваленко сделал. У него была проверенная информация по банде в 300 штыков, которая окопалась в кишлаке Хукумати-Даханаи-Гори, что в трех десятках километров от Пули-Хумри.

В полсотне километров северо-восточнее Нахрина квартировал афганский мятежный артиллерийский полк, который вышел из-под контроля командования как раз во время ввода советских войск. Коллаборационисты перебили советников и переводчиков. Какова там обстановка, в полной мере ведал майор Коноваленко.

Были в загашнике у Михаила Ивановича и еще кое-какие ценные данные. Так что генералу Печевому не удалось застать его врасплох.

— Так… — угрюмо произнес замкомандующего, разглядывая развернутую перед ним карту. — И что