– Никак не объясню, – ответил Оуэн.

– На месте убийства Дженни Уэстон криминалисты нашли такие же окурки, как в вашем мусорном ведре и рюкзаке. Та же самая марка сигарет. Мистер Фокс, слишком много свидетельств курения для того, кто не курит.

Оуэн покачал головой:

– Ничем не могу вам помочь.

– Полагаю, – Тэлби сделал небольшую паузу, – ваша работа время от времени заставляет вас нервничать.

– Бывает.

– А что заставляет вас особенно нервничать?

Казалось, Оуэн погрузился в себя, его взгляд затуманился.

– Вы говорите о Каргривском празднике? – спросил он. – Вы знаете о нем? Я все время думаю об этом празднике.

– Расскажите нам, – сказал Тэлби.

– Об этом писали все газеты. Десятки страниц.

– Все равно расскажите.

Оуэн нервно погладил бороду. Он выглядел как человек, который боится дневного света. И возможно, он таким и был бы на самом деле, если бы не его работа: большую часть времени он проводил на свежем воздухе, на холмах, при любой погоде.

– По-моему, толпа – одна из худших вещей на свете. Все эти зеваки просто стояли и смотрели, как тела падают и разбиваются о скалы. Три человека, один за другим.

Когда голос смотрителя затих, Тэлби покосился на магнитофон, задаваясь вопросом, разберут ли они потом слова, произнесенные почти шепотом. Но Фокс, посмотрев на детективов, взял себя в руки.

– Конечно, потом было расследование и вынесено заключение. Но все зависит от того, что ты за человек и как справляешься с подобной ситуацией. Иногда бывает, что вообще не справляешься.

– Ясно. Я понял. – Тэлби подался чуть вперед. – Оуэн, а женщина, в нападении на которую вас признали виновным? Это был как раз тот случай, когда ситуация вышла из-под контроля?

За последние десять минут Оуэн в первый раз взглянул прямо на Тэлби.

– Это было другое, – сказал он. – Это было из-за секса.

В Каргриве детектив из группы инспектора Армстронг занимался содержимым компьютера Оуэна, уделяя особое внимание файлам, скачанным из Интернета. Оуэну никогда не приходило в голову стирать файлы. Поэтому детективу не потребовалось много времени, чтобы найти детское порно.

Марк Рупер не находился под арестом. Но он слышал, что Оуэна арестовали, и эта мысль заставляла его нервничать. Сначала Марк предположил, что это из-за собачьих боев, о которых он рассказал Бену Куперу. Но постепенно он стал понимать, что его спрашивают о чем-то другом. А когда он нервничал, он злился. Он так и не научился сохранять холодную голову, как Оуэн.

– Женщины – они хуже всего, – сказал Марк.

– Кто вам это сказал? – спросил инспектор Хитченс.

– Оуэн.

Марк взглянул на магнитофон, словно чувствуя себя виноватым за то, что упомянул имя Фокса.

– Они так заняты собой, что не замечают, что делают. Они не замечают, что происходит вокруг них, – пояснил он.

– Марк, вас расстраивает, когда посетители оставляют мусор в парке?

– Да, – сказал он. – Они загрязняют окружающую среду. Они не понимают, какой вред наносят этим мусором. Их жестянки, пластиковые пакеты убивают животных, птиц, да любое мелкое существо. Я видел, как это происходит. Я знаю.

– И вы считаете, что убирать мусор за посетителями входит в ваши обязанности?

– В обязанности смотрителя входит заботиться об окружающей среде.

– Марк, может, вы все же иногда заходите слишком далеко?

Марк помрачнел.

– Кто-то же должен убирать мусор.

– Вы видели, чтобы Дженни Уэстон оставляла какой-либо мусор?

– Я ее вообще не видел. То есть не видел ее до того, как она умерла.

– Разумеется. А как насчет других? Вы видели кого-нибудь еще в тот день на Рингхэмской пустоши?

Марк покачал головой.

– Пожалуйста, скажите это громко для записи, – сказал Хитченс.

– Нет, я никого не видел на пустоши. Там никого не было.

– А вот тут, Марк, вы неправы. Если Дженни уже была мертва, когда вы ее нашли, очевидно, что там кто-то был.

– Да, верно. По-другому никак. Но я не видел этого человека.

– Хотя, я полагаю, вы довольно хорошо разбираетесь в приметах, не так ли, Марк?

– В приметах?

– Приметах, которые говорят, что кто-то находится поблизости, – следах, примятых растениях, различном мусоре. Должно быть, вы уже освоили мастерство следопыта?

– Иногда очевидно, что в данном месте кто-то проходил, – пожал плечами Марк.

– А в тот день? – спросил Хитченс. – Вы можете сказать, что на пустоши кто-то был?

– Я видел велосипедные следы, – сказал Марк. – Горный велосипед. Но это были ее следы, разве нет?

– Да, мы тоже полагаем, что так.

– Она ехала от башни и возвращалась мимо Девственниц. Это ясно. Я подобрал у башни кое-какой мусор. Не знаю, она его оставила или нет.

– Вас раздражало ее присутствие?

– Это частные владения, – ответил Марк. – Есть соглашение о доступе, но там не должно быть горных велосипедов. Это незаконно.

– Вы сказали бы об этом Дженни Уэстон? Я имею в виду, если бы увидели ее живой.

– Конечно. Некоторые люди думают, что могут делать все, что хотят, а это не так.

– Разве сейчас нет закона о свободном передвижении или чего-то подобного?

– Право свободного передвижения! – фыркнул Марк. – С правами приходит ответственность. Только не у всех хватает мозгов для ответственности. Думают, что у них есть одни права. И женщины – они хуже всего.

Теперь Марк выглядел сконфуженным. Он смотрел, как в магнитофоне крутится пленка. Похоже, многие смотрели вот так в этой комнате, словно старались взглядом стереть запись.

– Опять Оуэн? – спросил Хитченс.

– Он много чего мне говорит, – упрямо произнес Марк. – Хотя по большей части все шутит.

Хитченс кивнул.

– Но вы можете определить, когда он не шутит?

– Иногда могу, – сказал Марк. – Вы говорили с Уорреном Личем? Я был прав насчет собачьих боев? Оуэн в этом замешан?

Никто ему не ответил. Хитченс вынул прозрачный полиэтиленовый пакет для вещественных доказательств с наклеенной желтой этикеткой и показал его Марку.

– Вот это мы нашли в ящике стола на Партридж-кросс, – сказал он. – Мы думаем, это ваше.

В пакете находилась пластиковая папка с вырезками из газет и ксерокопиями газетных статей. Некоторые листки были совсем старыми, пожелтевшими. В них говорилось о происшествиях, имевших место за последние несколько лет, – спасательные работы и несчастные случаи, обнаружение мертвых тел на пустоши, поиски пропавших детей.