— Билли, я возьму твой грузовик? В моем замерз бензопровод.

* * *

Банни вывели из кабинета директора, и она сидела в коридоре в шапке и куртке, сложив руки. Лицо покрасневшее, но решительное. На Куойла даже не смотрит. Отгородилась от всех.

Директор с ласковым лицом, в коричневом шерстяном костюме. Ногти как ложки в сувенирной лавке. Она держала в руках карандаш, будто бы ее прервали во время письма. Властный голос, доведенный за годы непрерывной практики до совершенства.

— Учитывая обстоятельства, я не вижу другого выхода, кроме временного отстранения ее от занятий. До тех пор, пока Банни не объяснит своего поступка и не принесет извинений миссис Ламбал. Так, Банни, я даю тебе последний шанс. Давай в присутствии отца постарайся все объяснить. Скажи, почему ты толкнула бедную миссис Ламбал?

Молчание было им ответом. Куойл увидел по выражению лица своей девочки, что ее настолько переполняли гнев и обида, что она просто была не в состоянии разговаривать.

— Пойдем, — мягко сказал он. — Я приехал на грузовике Билли.

Он кивнул директору, которая бросила карандаш на стол с резким звуком.

В грузовичке Банни разрыдалась.

— Ты толкнула учительницу?

— Да!

— Почему?

— Она самая плохая! — И не проронила больше ни слова. Так Куойл довез ее до дома Бити, думая о том, что все начинается сначала.

— Значит, миссис Ламбал? — Брови Бити взлетели вверх. — Готова поспорить на три печенья, что у тебя были на это причины.

— Были, — сказала Банни, сдерживая слезы. Бити подтолкнула Куойла к двери и взмахом позвала его за собой.

Только к обеду он услышал рассказ о том, что там произошло. Рассказывала Бити. Со слов Марти.

— Миссис Ламбал — «запасной» учитель. Она ведет уроки, только заменяя заболевших или командированных учителей. Сегодня ей достался класс «особенной образовательной программы». Она одела их и вывела на улицу. В этом классе учится Герри Проуз. Бедняга Герри, выйдя на холодный воздух, понимает, что ему надо в туалет. Он пытается сказать об этом миссис Ламбал. Подпрыгивая на месте. Ну, ты же знаешь, как разговаривает Герри. Но учительница не просто не поняла его или, может, наоборот, поняла, но на глазах у всех поставила его к кирпичной стене в наказание за плохое поведение. Каждый раз, когда он пытался сказать ей, в чем дело, она издевалась над ним и отталкивала назад. Герри расплакался и в конце концов описался. Стоял в мокрых штанах и страдал от унижения. И в этот момент появляется ангел отмщения, мисс Банни Куойл, подлетает к ним на полной скорости и сбивает злобную миссис Ламбал с ног, бросаясь ей под колени. Все остальное не важно. Куойл, если бы она была моей дочерью, я бы наградила ее медалью. Только уладить все в школе будет непросто. Директора никогда не признают вину за своим учителем. Учителей очень мало. Даже таких, как миссис Ламбал. Так что она будет во всем ее выгораживать.

Когда тем вечером Куойл разговаривал по телефону с тетушкой, он не знал, что эта новость так заденет ее за живое. Слышимость была плохая, скрип и скрежет, будто там, в проводах, где-то сидела чайка. Она, не колеблясь, села на утренний самолет, и вскоре директор школы имела счастье видеть перед собой три поколения Куойлов. Новая прическа тетушки, в стиле Сент-Джонса, похожая на шлем, выдающаяся челюсть Куойла, и Банни между ними.

Ей пришлось много выслушать от тетушки, но Куойл сгладил углы, объяснил все логично и спокойно и подвел и директора, и Банни к взаимным извинениям. Директор извинилась легко, потому что знала о скором переезде миссис Ламбал на Великие Водопады, где та собиралась открыть христианский книжный магазин. Банни же извинения дались тяжело, потому что она по-прежнему оценивала все, что происходило вокруг нее, исходя из детских понятий правильного и неправильного.

* * *

Закрутились колеса судьбы. В субботу Куойл, как обычно, поехал к Элвину Ярку, взяв с собой Уэйви и детей. Она обернулась и посмотрела на Банни. Это был не тот взгляд, которым взрослые обычно смотрят на детей, проверяя, осознают ли они свою вину, понимают ли то, что им говорят, какой длины у них ногти, застегнуты ли куртки и надеты ли шапки. Она посмотрела на нее так, как один взрослый смотрит на другого, сказав ей о многом без единого слова. Потом взяла ее руку и пожала.

— Здравствуйте, здравствуйте, — сказал Герри, который всегда хорошо чувствовал общее настроение.

По дороге в Монашескую Суму в машине воцарилось некое внутреннее равновесие, ощущение редкой гармонии, которое умиротворило всех пассажиров.

Уэйви и тетушка Иви занимались ковром с узором из морских птиц, который они срисовали с календаря. Уэйви достался тупик. Банни ушла с книжкой к креслу-качалке возле окна. Здесь, пока стекло не покрывалось морозными узорами, кот Ярка наблюдал за лодками на воде, будто они были крысами. Саншайн и Герри вытащили игрушки из красного рюкзачка парнишки.

Чуть позже Саншайн все же перебралась поближе к женщинам, постукивавшим крючками и продергивавшим петли яркой шерсти, укладывающейся в замысловатый узор. Она почувствовала щекочущий ноздри запах пеньковой основы. Уэйви подмигнула ей. Саншайн подобралась еще ближе и дотронулась пальцем до тупика. Ей ужасно хотелось попробовать сделать это самой.

— Вот так, — сказала Уэйви, накрыв своей рукой детскую руку, помогая ей подцепить крючком нить бледной шерсти.

Банни перевернула страницу и погладила кота ногой в носке. В ответ раздалось раскатистое мурлыканье. Она отвлеклась от чтения.

— Петал попала в автомобильную катастрофу в Нью-Йорке, поэтому не может сюда приехать. Это потому, что ей не проснуться. Я бы могла ее разбудить, но я слишком далеко от нее. Вот я вырасту и поеду туда, к ней.

«Что натолкнуло ее на эти мысли?» — подумала Уэйви.

* * *

В мастерской хозяйничал Ярк. Он был взволнован. Снега было много, бури и вьюги свирепствовали по-прежнему, но почему-то ломался лед, тюлени уходили дальше в залив, треска нерестилась, а сельдь как-то странно маневрировала. Он чувствовал, как меняется жизнь, и его тянуло на промысел. Поймать пару тюленей или просто пострелять по айсбергам. В общем, он жаждал движения. Но его глаза были уже слишком слабы для этого и слезились от отраженного снегом света. Так было еще двадцать лет назад, несмотря на то что его жена делала ему на глаза чайные компрессы. Именно поэтому он был вынужден сейчас работать в сумрачной мастерской.

За последние недели он поставил и закрепил клином киль, выровнял, скрепил и усилил каркас лодки.

— Теперь она уже что-то собой представляет. Сегодня мы займемся разметкой древесины.

С помощью своих истершихся лекал он вымерил весь форштевень, следуя по невидимой глазу линии, и что-то бормотал Куойлу. Он подсчитал, где должна находиться середина корпуса, разметил киль повторно, только уже на несколько сантиметров выше серединной отметины. Отсчитал от старнпоста место для крепления гака. Куойл привел в порядок ряды стамесок и пил и выглянул сквозь припорошенное опилками окно на залив. Разметка все еще продолжалась. Ярк рассчитал глубину лодки по правилам и формулам, которые он держал в голове.