типологии, говорится в программе, является общим для многих наук. Поэтому целесообразно коротко ознакомить с содержанием курсов по нелингвистической типологии (ср. сравнительная психология, сравнительная геология, сравнительная биология, сравнительная юриспруденция, сравнительная археология и т.п.)»[452].

В программе рекомендуется сравнивать вокализм и консонантизм английского и узбекского языков. Устанавливаются типологические категории – категория частей речи, категория падежа, категория принадлежности, категория плюральности, категория определенности-неопределенности, категория рода, категория компаративности, категория состояния, категория времени или темпоральности, категория аспекта или аспектуальности, категория модальности, категория залоговости, категория переходности-непереходности, категория лица, категория отрицания, категория словосочетания, категория предложения.

Насколько можно видеть, авторов программы совершенно теоретически не заботит, что следует понимать под типом в языке. Любая подсистема в языке уже рассматривается как тип. То, что раньше называлось просто категорией, сейчас получает наименование типологической конструкции.

Сопоставление языков в учебно-педагогических целях относится скорее к контрастивной грамматике, а не к типологии, хотя здесь и возможно сопоставление микротипов двух языков. Кроме того, это сопоставление часто статическое. Принципы организации сопоставляемых микротипов могут быть совершенно различными. Здесь довольно трудно найти общий эталон сравнения.

В последнее время в советском языкознании появился целый ряд работ, объединяемых общей направленностью – Историко-типологические исследования, ср., например: «Опыт историко-типологического исследования иранских языков», т. I, II. М., 1975; «Историко-типологическая морфология германских языков» (3 книги), и Н.Л. Баскаков «Историко-типологическая характеристика структуры тюркских языков» (2 книги). Представители этого направления, подобно теоретикам сопоставительной грамматики, также мало заботятся о теоретическом определении типа. Термин тип широко употребляется в его обыденном употреблении.

Уже одни только оглавления первого и второго томов «Опыта историко-типологического исследования иранских языков» дают ясное представление о том, что авторы этих томов понимают под типологией. Вот некоторые разделы: Фонологический тип языков, засвидетельствованных в памятниках; Основные черты общего древнеиранского фонологического типа; Фонологические типы средне- и новоиранских языков; Древнеиранский морфологический тип. Затем описываются процессы, характеризующие переход к новому флективному типу: процессы унификации в системе именного склонения, процессы унификации в системе глагольного словоизменения, развитие явлений агглютинации, развитие аналитических средств выражения грамматических значений, явление вторичного синтеза.

Следует, однако, отметить, что младограмматики понимали тип в языке точно таким же образом. Система вокализма и консонантизма могли рассматриваться как типы, система прошедших имен в индоевропейском праязыке тоже представляла своего рода тип. Никаких отличий от обычного типа в этом «Опыте историко-типологического исследования» фактически нет.

Во втором томе, так же, как и в программах по сопоставительному изучению языков, обычные категории превращаются в типологические категории: категория рода, категория падежа, категория числа, категория лица, категория залога, категория времени и вида, категория наклонения. В обоих томах попросту производится описание этих типов, прослеживается их историческая эволюция.

Сходным образом построена и «Историко-типологическая морфология германских языков». Уже само оглавление отдельных томов наглядно говорит о том, что здесь исследуется. Например, в содержание тома «Категория глагола» входят такие темы: эволюция видо-временной системы в германских языках, типология развития залоговых оппозиций, типология развития системы наклонения. Сходные по своему характеру темы можно найти в содержании тома «Фономорфология», парадигматика, категория имени, ср. такие типы, как типология преобразований словоизменительной парадигматики, типология родовой классификации имен существительных, типология системы падежей и т.д.

Изучение истории иранских и германских языков производилось и раньше, но исследования подобного рода в том же плане не назывались типологическими. Почему сейчас они стали называться типологическими и в чем основная особенность этой типологии?

Положительным в этих работах является то, что в них исследуется история языков. Что касается работ Н.А. Баскакова «Историко-типологическая характеристика структуры тюркских языков» и «Историко-типологическая морфология тюркских языков», то там часто история полностью отсутствует или заменяется вымышленной историей. Здесь явно преобладает описание. Почему оно называется типологическим, также не совсем ясно. Отсюда напрашивается один вывод – понятие типологии нуждается в уточнениях.

Ответ на вопрос, почему историческая типология принимает у нас такой слишком обыденный и тривиальный вид, вероятно, можно найти у М.М. Гухман. Она не отрицает, что

«в настоящее время имеется накопленный эмпирический материал, фиксирующий языковые изменения и преобразования большей или меньшей глубины и емкости, обладающие известной узуальностью, поскольку они встречаются в разных генетически и исторически несвязанных языках. В качестве выборочных примеров можно привести: разновидности ассимилятивных процессов, озвончение согласных в интервокальном положении; дифтонгизацию; переход s > z > r; морфологические процессы, обусловленные опрощением структуры слова, парадигматизацию сочетаний служебного глагола с именной формой спрягаемого глагола; тенденцию к обобщению дробных словоизменительных классов и их замене регулярными образованиями; общие линии в развитии некоторых грамматических категорий – числа, залога…

Среди приведенных в качестве примера изменений не все обладают одинаковой значимостью. Довольно распространенный переход s > r через ступень z, получивший наименование ротацизма, замкнут в пределах системы одного уровня и не оказывает влияния ни на общие закономерности фонологической системы, ни на соотношение единиц других уровней»[453].

Все эти изменения имеют частный, поверхностный характер, не затрагивая глубинных структурных связей и отношений. Идеалом для М.М. Гухман является идея о комплексе взаимосвязанных координат, выдвинутая в свое время Н.Я. Марром. Еще в 1927 г. в связи с рассмотрением традиционной морфологической классификации Марр отмечал, что один признак не может служить критерием выделения языкового типа, необходимо наличие признаков-координат, которые в сумме и определяют тот или иной языковой тип[454].

Подобно В. Скаличке и Р. Якобсону, М.М. Гухман рекомендует строго придерживаться принципа системности.

«Не изолированная, но системная трактовка процессов является необходимым условием историко-типологического исследования» (там же, с. 18).

Следовательно, центральной проблемой исторической типологии является подбор дифференциальных признаков, достаточных для выделения языкового типа.

М.М. Гухман признает, что чистых типов реально не существует. Выход из этого положения она видит в том, что типологическая отнесенность конкретного языка определяется по совокупности доминирующих признаков (см. с. 22).

По мнению Гухман, историческая типология не сводится к инвентарным спискам узуальных в разных языках процессов (см. с. 32). Должны быть выделены те существенные однонаправленные процессы, которым исследователь приписывает типологическую значимость. Выделяются в первую очередь для историко-типологического изучения процессы, соотнесенные с категориями, типологическая значимость которых была в большей или меньшей степени установлена синхронной типологией: 1) изучение процессов, касающихся тех признаков координат, которые служат компонентами типологических корреляций и включены в систему параметров, принятую для каждой типологической модели; 2) изучение процессов, связанных с развитием таких универсальных категорий, как предикативность, атрибутивность, качество, количество, принадлежность; 3) изучение процессов, связанных с изменением разных межуровневых зависимостей (см. с. 33).

Нетрудно заметить, что в основе всех этих требований лежит изменяющийся во времени комплекс координат, характерных признаков стадии, а