настоящее лицо“, ждало разочарование. Советское языкознание не обрело настоящего лица»[456].

На этом фоне возникает идея о неправильности критики учения Марра.

«…работы Н.Я. Марра и И.И. Мещанинова и тех советских лингвистов двадцатых – сороковых годов, которые так или иначе находились под влиянием их теории, – заявляет Ф.П. Филин, – не были сплошными ошибками и недоразумениями»[457].

Неомарристы делают попытку оценить труды Марра, как они говорят, sine ira et studio («без злобы и пристрастия». – Б.С.). Вот один из образчиков такой оценки.

«Успех деятельности историографа, поставившего своей целью определить место школы акад. Марра в истории отечественной филологии, – замечает в одной из своих статей P.Р. Гельгардт, – будет зависеть в значительной мере от степени его научной осведомленности.

Конечно, в идеале эрудиция критика должна хотя бы только приближаться к той, какая была у „объекта“ ее критического изучения. Думается, не случайно, что до сего времени еще нет общей „фронтальной“ оценки с адекватным объемом или охватом проблем и столь же разнообразным и многосторонним аппаратом фактов разносистемных языков, фольклора, этнографии, этимологии, вообще – всего комплекса знаний, какими Марр оперировал… Многочисленные статьи, посвященные разбору отдельных проблем, которые занимали Н.Я. Марра и его школу, иногда напоминают не столько высказывания научных оппонентов, сколько выступления прокуроров и общественных обвинителей»[458].

В этой статье есть и ira ʽзлобаʼ и studium ʽпристрастиеʼ. Только они направлены против критиков Марра. Если критики ошибались, то сам Марр объявляется корифеем советского языкознания.

«Хорошо известна, – замечает Ф.П. Филин, – былая популярность среди „общественников“ исследований таких корифеев отечественной лингвистики и филологии, как А.А. Шахматов, Н.Я. Марр, И.Ю. Крачковский и ряд других ученых»[459].

Ближайший ученик и верный последователь Марра Мещанинов рассматривается как отступник от марровского учения. Он основатель типологии, хотя вся эта типология насквозь проникнута идеей стадиального развития языков.

Марризм в деятельности неомарристов принимает более утонченные и завуалированные формы. Основные положения учения Марра отнюдь не повторяются буквально, но выбирается надежный теоретический трамплин, отталкиваясь от которого все марровские прежние положения можно было бы восстановить и логически развить. Таким трамплином является тезис: «Все в языке определяется внешними причинами». Так называемые внутренние законы элиминируются и фактически рассматриваются как проявления внешних законов. С неомарристами в известной мере солидаризуется и представитель социолингвистики Ю.Д. Дешериев. Отдельные положения учения Н.Я. Марра вновь защищаются в работах его бывших учеников и некоторых примкнувших в последнее время лингвистов: О.С. Ахмановой, Р.А. Будагова, В.И. Абаева, Т.А. Дегтяревой, Г.А. Климова, Н.С. Чемоданова, Ф.П. Филина, М.М. Гухман. Вновь оживляется проблема стадиальности, проблема классовости языка, проблема скачков в развитии языка и т.п.

Неомарризм явно тянет советское языкознание назад к идеализму времен Н.Я. Марра. К счастью неомарризм не имеет слишком широкого распространения среди наших лингвистов.

Если отвлечься от этих негативных сторон развития советского языкознания, то можно сказать, что в целом оно развивается по правильному пути. Необычайно расширилась его тематика. Содержательная сторона советского языкознания в настоящее время намного богаче по сравнению с его содержанием довоенного периода. Сейчас в советском языкознании разрабатываются такие проблемы, которые раньше совершенно не разрабатывались, например, проблема языковых универсалий, моделирование языковых процессов, язык в действии, проблемы ареальной лингвистики, проблема субстрата, языковые контакты, текст и смысл, проблемы семиотики, роль человеческого фактора в языке и многое другое.

Усилился интерес к изучению истории языков, проблем семантики, достигнуты значительные успехи в составлении словарей различных языков, а также в разработке проблем синтаксиса. Характерной особенностью работ преобладающего числа советских лингвистов стал научный поиск, стремление обнаружить путем длительного и кропотливого исследования новые истины в науке. И в этом залог успеха.

Сноски

Примечания

1

Сердюченко Г.П. Роль Н.Я. Марра в развитии материалистического учения о языке. М., 1949, с. 4.

2

Абаев В.И. Лингвистический модернизм как дегуманизация науки о языке. – ВЯ, 1965, № 3, с. 41.

3

Ахманова О.С. Отличительные черты советского языкознания. – В кн.: Проблемы современной лингвистики. Изд-во МГУ, 1968, с. 3, 4.

4

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. XIV, с. 651.

5

Гегель Г. Соч., т. VI. М., 1939, с. 162.

6

Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 42, с. 290.

7

Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 3, с. 227.

8

Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. М., 1933, с. 38, 43.

9

Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М., 1955, с. 28.

10

Hirtle W.Н. The simple and progressiv forms. An analytical approach. Quebec, 1967, p. 3.

11

Там же, с. 9.

12

Соссюр Ф. Указ. соч., с. 43.

13

Соссюр Ф. Указ. соч., с. 45.

14

Мачавариани М.В. О взаимоотношении математики и лингвистики. – ВЯ, 1963, № 3, с. 90.

15

Ардентов Б.П. О структурализме в советском языкознании. Кишинев, 1968, с. 13.

16

Будагов Р.А. О предмете языкознания. – Изв. АН СССР, ОЛЯ, 1972, т. XXXI, вып. 5, с. 408.

17

Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. Л., 1930, с. 21, 25.

18

Мачавариани Г.И. К вопросу об индоевропейско-картвельских (южнокавказских) типологических параллелях. М., 1964, с. 4, 5.

19

Козлова М.С. Философия и язык. М., 1972, с. 85, 89.

20

Резников Л.О. Гносеологические вопросы семиотики. Л., 1964, с. 16.

21

Панфилов В.З. О гносеологических аспектах проблемы языкового знака. – ВЯ, 1977, № 2, с. 4.

22

Копнин П.В. Формы мышления и их взаимосвязь. Вопросы философии, 1956, № 3, с. 48.

23

См., например: Резников Л.О. Неопозитивистская гносеология и знаковая теория языка. – Вопросы философии, 1962, № 2, с. 101; Панфилов В.З. Философские проблемы языкознания. М., 1977, с. 79.