– Независимо от того, как сильна твоя ненависть? – закричал он. – Я знаю, какой камень лежит на твоем сердце.

– Ничего ты не знаешь.

– Я помню о зле, которое заставило почернеть сердца этих людей. Неужели ты считаешь, что я могу позволить ему уйти?

– Да, Аллен! Ты отпустишь его, – настойчиво повторила Мать. – Не важно, что уготовано нам жизнью – страдания или боль. Это не важно. Мы не оскверним память наших сестер.

– Не оскверним? Может, ты забыла, что означает это слово? – прорычал он, вталкивая Гэвина в круг женщин и затем на каменную глыбу. Он уставился на Мать немигающим взглядом, и она ответила ему тем же. – Но я не забыл, как тебя использовали по назначению, а потом, как собаку, вышвырнули за порог. Я не забыл, как ты истекала кровью нерожденного ребенка, валяясь в грязи на ступенях замка под железным крестом.

Аллен протянул руку и схватил Маргарет за плечо, грубо притянув ее к себе. Колени немой подогнулись, и она рухнула на землю.

– Посмотри на нее! – Аллен показал на женщину, лежавшую у его ног. – Это наша сестра. Блудница! Но все-таки наша сестра. Что случилось с ней? Она не может говорить с той ночи, но она не забыла… И я никогда не забывал!

Эхо его голоса уже затихло в глубине пещеры, прежде чем Мать заговорила снова.

– Это было так давно. Зло было причинено мне, и…

– Он – причина этого зла! – Бескровное лицо Аллена повернулось к Гэвину. – Это он заставил нас страдать.

– Нет, Аллен. Это был Дункан. И он уже давно мертв.

– Я знаю, что Дункан мертв, сестра. – Он продолжал смотреть на Гэвина. – Я убил его. Мне пришлось ждать много лет, но я уничтожил его. Как и его сыновей. Да, все они умерли за грехи, которые совершили против моих сестер. Но ни один из них не умер так, как я этого хотел. Только священник встретил свою смерть так, как он того заслуживал! Слишком много таинственности, слишком много заботы о том, что должно быть известно всему миру.

– Аллен, ты не понимаешь, что говоришь!

– Я знаю, о чем говорю, – закричал он. – Ты считаешь меня сумасшедшим?

– Аллен…

– Ты думаешь, это легко – всю жизнь носить тайну в сердце?

– Тайну?

– Да, ведь это я был исполнителем проклятья Айронкросса. Наш прапрапрадед был управляющим у первого землевладельца в ту летнюю ночь. – Его глаза светились безумным блеском. – Он убил первого хозяина. А его сын, внук и так далее воплощали это проклятие в жизнь. Да, сестра. Мы и есть проклятие!

Аллен сбил Гэвина с ног и, закинув голову хозяина назад, обнажил его горло.

– Я – проклятие замка, сестра! Я – рука Бога. А сейчас дай мне чашу и кинжал, и мы еще раз очистимся от грехов замка Айронкросс. Дай мне чашу, Маргарет!

Гэвин увернулся от Аллена, и в тот же момент Маргарет бросилась на брата. С молниеносной скоростью кинжал в ее руке мелькнул в воздухе и вонзился в грудь Аллена.

– Уб… Ви… уб… Ви… уб… уб…

Ошеломленный внезапным нападением, управляющий уставился на оружие, торчавшее из груди, а затем на сестру, которая, продолжая выкрикивать обрывки слов и рыдать, попятилась от него и наконец замерла на месте.

Гэвин действовал быстро. Повернувшись на бок, он ударил управляющего связанными ногами, и Аллен камнем рухнул на плиту. Гэвин навалился на него прежде, чем тот смог пошевелиться, и плечом загнал кинжал глубоко в его сердце.

Единственными звуками в пещере были последние хриплые вздохи управляющего и мягкое, шепчущее эхо ласкового ветерка.

Джоанна оттолкнула державшие ее руки и бросилась к Гэвину. Выхватив кинжал, она перерезала путы, стягивавшие его запястья и щиколотки. Гэвин отодвинулся от мертвого управляющего, и не успел он подняться на ноги, как Джоанна уже бросилась в его объятия.

– Я думала, что потеряю тебя, – всхлипывала она, не в силах сдерживаться. – Я решила, что это конец.

Его руки неистово сжали ее в объятиях.

– Я люблю тебя, Джоанна. – Он стал нежно гладить ее по спине. – Теперь все уже позади.

Голос Гэвина звучал сдавленно, и Джоанна, отстранившись, стала осматривать его в поисках возможных ран. Гэвин был очень бледен, но, прежде чем она смогла открыть рот, чтобы выразить свою озабоченность, он поцелуем заставил ее молчать. И в тишине пещеры они прильнули друг к другу в простом и невероятно прекрасном акте проявления любви.

Мгновением позже Джоанна помогла Гэвину подняться на ноги. Если не считать пореза на щеке, у него не было видимых повреждений, но он был еще довольно слаб. Тем не менее он не позволил ей беспокоиться по пустякам, и, поднявшись, они вместе подошли к Матери.

Группа женщин спустилась с каменной плиты, а старая аббатиса стояла в центре, обнимая Маргарет. Когда женщины расступились, пропуская Джоанну и Гэвина в середину, молодая женщина увидела, что Мать подняла голову и встретилась взглядом с Гэвином.

– Теперь вы знаете, что мы не имеем к этому отношения.

– Я знаю, – ответил Гэвин. – Похоже, что у вашего брата был свой собственный ритуал.

– Нам рассказали о проклятье Айронкросса, когда мы были детьми, – заговорила Мать. – Тогда же мы услышали и историю о несчастных поруганных женщинах, рассказы об их смерти и о гибели землевладельцев. Но никогда ни слова не было сказано о том, что наш отец или дед были каким-то образом причастны к этим злодеяниям. – Аббатиса отрицательно покачала головой. – Да, они оба были управляющими, это правда, но я не могу поверить, что они являлись убийцами.

– Я вам верю, – кивнул Гэвин. – После того, что сделал с вами Дункан, Аллену легко было представить себе прошлое так, как он хотел.

Голова Маргарет лежала на плече Матери, и аббатиса поддерживала ее, ласково поглаживая волосы рыдающей сестры.

– Я должна была гораздо раньше понять, что происходит. Все эти смерти… все эти предполагаемые несчастные случаи. И такое случалось не только с землевладельцами. Сейчас многое представляется совсем иначе. Все, кто наносил ему обиду или бросал вызов, погибли. Я должна была догадаться.

– Это Аллен вынудил священника к бегству. – Гэвин кивнул. – И убил отца Вильяма, когда они возвращались в Айронкросс.

Голова Маргарет приподнялась, и ее глаза, обращенные к Матери, наполнились слезами.

– Ал… уб… Ви… – Она кивнула.

В сознании Аллена его сестры были приравнены к святым. Мать посмотрела на хрупкую женщину, которую крепко прижимала к себе.

– Именно по этой причине он никогда не разрешал Маргарет выйти замуж, когда она была помоложе. Основным мотивом убийства священника является то, что Вильям посмел прикоснуться к ней, а не что-то другое. Я полагаю, что, по разумению Аллена, такое преступление могло быть покарано только смертью.