в коалиционное Временное правительство, осуждал «революционное оборончество». Его речь была встречена большинством делегатов враждебно. Приехавшие Мартов и его сторонники заявили о сложении с себя политической ответственности за решения конференции.

Прибывшие в Россию деятели (меньшевики, бундовцы и прочие представители левых партий) в определенной степени способствовали целям Германии, озвучивая идеи мира. Однако в этом поезде не было деятелей напрямую связанных с А. Парвусом, людей которых можно назвать агентами Парвуса. Некоторые из пассажиров поезда в прошлом были так или иначе связаны с Парвусом (Луначарский, Рязанов, Натансон, Ривкин и ряд других), но уже давно с ним разошлись. Они не могли, как и пассажиры первого эмигрантского поезда, стать основой для политической игры Парвуса. В лучшем случае, Парвус мог надеяться, что ряд пассажиров этих поездов пойдут на контакт с ним уже после его успешных действий в России.

В этот период А. Парвус, столкнувшийся с трудностями контактов с ленинцами, явно пытался усилить свое влияние в России через «польских» и «прибалтийских» деятелей. Ганецкий и Козловский хорошо их знали, ранее оказывали ряду из них материальную помощь.

Проезд двух поездов снизил внимание к организации третьего поезда и Парвус мог именно здесь реализовать ранее неудавшиеся планы по внедрению в Россию своих агентов. В частности, «польские» и «прибалтийские» деятели были основными участниками проезда третьего поезда. Новый поезд Цюрихского комитета проехал через Германию 25 (12) июня 1917 г. На «нем» ехало около 200 человек. Исследователь Хольвег полагает, что на поезде не было уже видных политических деятелей, но «все же среди них были активные и опытные организаторы и писатели». Отчасти согласимся с этим мнением, действительно ряд пассажиров имели, по крайней мере на первый взгляд, большее отношение к литературе, чем к политике. Так, среди прочих, можно упомянуть Александра Иосиповоча Гавронского (1888–1958) (поручитель В.М. Чернов). Эсер, позднее, под влиянием Ленина ставший большевиком. В 1916–1917 гг. он работал режиссёром в Цюрихском городском театре, главным режиссёром Женевского драматического театра (постановки – «Двенадцатая ночь», «Ревизор», «Братья Карамазовы», «Балаганчик», «Столпы общества», «Смерть Дантона»). Впоследствии он стал известным советским режиссером. Также к этому ряду относится германский подданный Е.Ф. Мюллер (поручитель Н.А. Котляревский) (1863–1923), литературовед, академик Петербургской АН. Были в составе и семейные пассажиры. Например, Боярская с сыном (поручились министр земледелия В.М. Чернов, М. Горький, Л. Мартов, А. А. Луначарский, Аксельрод, ЛД. Троцкий, Шляпников, Козловский, Дан, Натансон, Рейн, В. Фигнер и др.). Вместе с тем, в этом же поезде приехал с женой искровец, в будущем чекист Александр Сидорович Шаповалов (1871–1942). (поручители А.Г. Шляпников и Г.М. Кржижановский). Среди пассажиров также числились будущие подпольщики братья Блейз, эсер левого толка Сергей Никофорович Варков (поручитель

В.М. Чернов), Натан Грюнблат (поручители Д.Б. Рязанов, Абрамович) и многие другие активные революционеры.

К сожалению, в отличие от первых двух эмигрантских эшелонов состав этого поезда практически неизвестен, его упоминают вскользь в исследованиях, отчасти в мемуарах. Между тем он прибыл в Россию незадолго до июльского кризиса и его состав формировался не только заграничным эмиграционным комитетом. На наш взгляд, с третьей попытки, Парвусу удалось организовать переезд части своих людей среди пассажиров указанного поезда.

К формированию состава имел отношение швейцарский социал-демократ Карл Моор (1853–1932), фигура достаточно одиозная. Он был знаком с Лениным с осени 1913 г. Являясь адвокатом он несколько раз помогал Ленину вносить денежные залоги за проживание за границей. Несмотря на возраст, Моор был настоящим бонвиваном, любителем застолий и молоденьких девушек, и поэтому постоянно нуждался в денежных средствах. В начале 1917 г. Моор стал тайным агентом германских спецслужб (агентурная кличка «Байер»). 4 мая 1917 г. Моор составил доклад в МИД Германии, в котором сообщал, что он «прозондировал ряд представителей различных групп пацифистского крыла (русских) социалистов и они сказали, что было бы весьма желательно, чтобы систематическая, интенсивная и эффективная агитация в пользу мира поддерживалась бы кем-нибудь из хорошо известных нейтральных товарищей. После того, как они высказали явную, и я бы сказал, радостную готовность принять финансовую поддержку именно для работы в пользу мира, я сказал, что со своей стороны, был бы счастлив предоставить значительную сумму для такой благородной, гуманной и интернациональной цели».

Далее он предлагал следующие принципы:

1. Личность жертвователя гарантирует, что деньги идут из не вызывающего подозрений источника;

2. Жертвователю или посреднику должен быть обеспечен въезд в Россию с этими деньгами;

3. В целях немедленной реализации выделенных финансовых средств необходимо иметь их в виде наличных денег, и наиболее подходящей формой здесь была бы швейцарская валюта.

В конечном счете, К. Моор получил требуемые деньги для финансирования указанных действий.

Летом 1917 г. Моор находился в Стокгольме и контролировал прохождение третьего поезда. В этот же период летом в Стокгольме 1917 г. Моор предложил большевикам «займ» в размере 32 837 долларов, якобы из полученного им недавно наследства (на самом деле полученного в 1908 г. и давно промотанного). Часть этих немецких денег он передал еще до июльских событий Заграничному Бюро ЦК в Стокгольме: Ганецкому и кампании. Частично деньги были потрачены. В письме Ленину от 3(16) июля 1917 г. К. Радек сообщал из Стокгольма: «Мы (Воровский, Ганецкий и Радек – ИР) не получили еще от Вас ответа насчет распределения денег, полученных нами. Ввиду необходимости посылки людей для ведения переговоров с левыми Германии, напечатания французского листка о конференции (3-й Циммервальдской – ИР) мы вынуждены, не дожидаясь, расходовать деньги». Остальные деньги большевиками так и не были потрачены и оставались вплоть до октября 1917 г. в Стокгольме у Заграничного Бюро ЦК. После Октябрьской революции, эти деньги будут большевиками возвращены.

Следует отметить, что Временное правительство пыталось воспрепятствовать проезду пассажиров этого поезда, многие из которых не имели российских документов. Одним из требований властей было предоставление поручительства известного политического российского деятеля. Данное требование осложнило проезд эмигрантов, но не стало препятствием, т. к. организаторам проезда удалось получить эти поручительства.

Ключевыми пассажирами этого поезда были Исаак Соломонович Биек (Павлов) (1874–1922) и Михаил Федорович Владимирский (1874–1951). Оба указанных деятеля фактически возглавляли состав пассажиров. По крайней мере, один из них имел связи с германскими кругами. Меньшевик И.С. Биек, председатель Цюрихского комитета, был тесно связан с Робертом Гриммом. При этом не только в вопросе организации проезда эмигрантских эшелонов, но и ходатайствуя за него перед поверенным делам в Швейцарии А.М. Ону. Последний телеграфировал А.А. Нератову: «Бывший председатель его Бойск приходил ко мне в свое время и настойчиво требовал, чтобы я оказал содействие эмиссару комитета пресловутому Роберту Гримму. Роль М.В. Владимирского, человека близкого к Ленину в период эмиграции, более сложна.

Среди установленных других пассажиров поезда числилось ряд деятелей, непосредственно причастных к