перед немецким руководством о проведенной работе, а позднее перед исполкомом германской социал-демократической партии. После этого он вернулся вновь в Стокгольм.

Между тем, во второй половине апреля 1917 г. в Россию прибыл датский социал-демократ Боргбьерг. Он приехал с приглашением к российским социалистическим партиям приехать на международную конференцию. 23 апреля 1917 г. он выступил на заседании Исполкома Петроградского Совета. На нем Боргбьерг заявил, что германское правительство согласится на те условия, которые предложит германская социал-демократия на социалистической конференции.

«Условия эти таковы: Прежде всего они заявляют свое согласие с теми положениями, которые были приняты скандинавскими и голландскими социалистами на конференции 1915 г., т. е. признанием права самоопределения наций, обязательного международного третейского суда и требованием постепенного разоружения. Затем от себя они прибавляют, что германская социал-демократия будет настаивать на том, чтобы:

1) все захваченные Германией и ее союзниками земли были возвращены;

2) русской Польше предоставлена была полная свобода – объявить ли себя независимой или присоединиться к России;

3) Бельгия была бы восстановлена, как вполне независимое государство;

4) точно так же должны быть восстановлены, как независимые государства, Сербия, Черногория и Румыния;

5) Болгария получила бы болгарские области Македонии, а Сербия – свободный выход к Адриатическому морю.

Что касается Эльзас-Лотарингии, то тут мыслимо было бы мирное соглашение относительно исправления лотарингской границы; относительно познанских поляков – германцы будут добиваться предоставления им культурно-национальной автономии».

Однако миссия Боргбьерга провалилась. В частности с резкой критикой его поездки высказался В.И. Ленин на апрельской конференции. Это еще раз доказывало, что пути Парвуса и Ленина давно уже разошлись. «Я бы предложил от имени конференции составить обращение к солдатам всех воюющих стран и напечатать это воззвание на всех языках. Если мы вместо всех этих ходячих фраз о мирных конференциях, на которых половина входящих членов суть тайные или прямые агенты империалистических правительств, разошлем это воззвание, то это в тысячу раз быстрее приведет нас к цели, чем все мирные конференции. Мы не хотим иметь дела с немецкими Плехановыми. Когда мы ехали в вагоне по Германии, то эти господа социал-шовинисты, немецкие Плехановы, лезли к нам в вагон, но мы им ответили, что ни один социалист из них к нам не войдет, а если войдут, то без большого скандала мы их не выпустим».

«Я думаю, что мы имеем здесь политический факт необыкновенной важности, который нас обязывает начать энергичную кампанию против русских и англо-французских шовинистов, не принявших предложения этого Боргбьерга участвовать в конференции. Не надо забывать сути и подкладки всей этой истории. Я вам прочту точно сообщенное в «Рабочей Газете» предложение Боргбьерга и отмечу, что за всей этой комедией якобы социалистического съезда кроется самый реальный политический шаг германского империализма. Германские капиталисты через посредство германских социал-шовинистов предлагают социал-шовинистам всех стран съехаться на конференцию. Вот почему надо развернуть большую кампанию.

Ленин также очень критически отозвался на конференции про Боргбьерга: «Русское правительство, как никто, может не сомневаться в том, что это, действительно, агент немецкого правительства… Отрицать то, что Боргбьерг – агент немецкого правительства, нельзя. Вот почему, товарищи, я думаю, что нам эту комедию социалистического съезда надо разоблачать. Все эти съезды не что иное, как комедии, прикрывающие сделки дипломатов за спиной народных масс. Надо раз навсегда сказать правду так, чтобы ее услышали на фронте солдаты и рабочие всех стран… Нам надо раскрыть эту комедию с переодеваниями. Надо сказать, как делаются такие вещи: Бетман-Гольвег едет к Вильгельму, Вильгельм призывает Шейдемана, Шейдеман едет в Данию, а в результате – Боргбьерг едет в Россию с условиями мира». Боргбьерг, таким образом не получил поддержки большевиков в организации конференции.

А. Парвус попытался активизировать этот вопрос лично. О прибытии А. Парвуса в Стокгольм с секретной миссией информировал 9 мая 1917 г. свое доверенное лицо статс-секретарь иностранных дел Германии Артур Циммерман. Он писал, что последний прибыл в Стокгольм «чтобы работать в наших интересах на социалистическом конгрессе» и просил оказать ему всяческое содействие: «Доктор Гельфанд, известный по участию в русской революции 1905 г. под псевдонимом «Парвус», оказал ряд примечательных услуг в ходе войны, особенно действуя под руководством императорского посланника в Копенгагене по оказанию влияния на датские профсоюзы в исключительно благоприятном нам духе. После этого Гельфанд получил прусское подданство. Он направляется из Копенгагена в Стокгольм, куда надеется прибыть через несколько дней для работы в наших интересах на предстоящем социалистическом конгрессе. Прошу ваше превосходительство проявить к Гельфанду, который посетит миссию, чувства дружбы и симпатии, оказав ему всю возможную помощь».

Как германский подданный Парвус не мог после Февральской революции 1917 г. приехать в Россию. Поэтому он пытался наладить контакты через Заграничное бюро ЦК РСДРП, которое находилось в Стокгольме. На тот момент состав бюро включал трех деятелей, с которыми Парвус ранее имел серьезные политические и деловые контакты: В. В. Воровский, Я.С. Ганецкий, К. Радек. Однако, несмотря на передаваемые через Ганецкого различные сигналы в Россию о желательности приезда в Стокгольм русской делегации, Парвус и конференция игнорировались Лениным. Лидеры меньшевиков и эсеров в конечном счете выразили согласие на участие в Стокгольмской конференции. Но ее проведение сорвало правительство Франции, отказавшись выдать визы делегации социалистической партии для поездки в столицу Швеции. Стокгольмская мирная конференция так и не состоялась.

Теперь очередным шагом в активизации программы Парвуса должны были стать новые поезда в Россию политэмигрантов, выступавших с антивоенных позиций. Проезд второго поезда в Россию был подготовлен еще до апрельской «стокгольмской» вспышки активности А. Парвуса. В нем собирались поехать, в случае успешного проезда Ленина в Россию, сомневавшиеся и спорившие с Лениным политэмигранты из числа противников войны в Женеве и в целом Швейцарии. Еще 24 апреля 1917 г. германский посланник в Берне барон фон Ромберг сообщал в МИД Германии, что находящиеся в Германии «200 эмигрантов поехали бы незамедлительно, громадное большинство которых сторонники мира». Интенсивная переписка между немецкими ведомствами велась вплоть до начала мая 1917 г. при этом фамилии Парвуса в ней не упоминалась.

13 мая 1917 г. второй поезд с общим числом пассажиров до 250 человек отправился через Германию таким же путем, что и ленинский поезд. Наиболее известными пассажирами этого поезда были меньшевики Л. Мартов (Ю.О. Цидербаум), Мартынов (С.Ю. Пикер), С. Семковский (Бронштейн), А.В. Луначарский, Д.Б.Рязанов, а также представители других партий: Бунда, прибалтийских социал-демократов, анархо-коммунистов, эсеров, других партий, в т. ч. и просто объявившие себя независимыми, среди которых выделялась А. И. Балабанова.

Поезд приедет в Россию 22 (9) мая 1917 г. В тот же день на уже проходившей несколько дней Всероссийской конференции меньшевистских и объединённых организаций РСДРП 20–24 (7-11) мая 1917 г. Ленин критиковал вступление социалистов