В слободу они поспели к самому закрытию ворот.

– Как охота? – приветствовал их вопросом один из стражников.

– Удачно, – ответил Силка. – Но у нас семья велика. Как все за стол сядут, так на разок только и хватит свежатинкой побаловаться. Га-га-га…

– Га-га-га… – поддержал его стражник.

В слободу въехали беспрепятственно и так же беспрепятственно доехали до собственного двора. Но вздохнул спокойно Валентин, лишь когда оказались они у себя дома.

– Я и ужинать не буду, – объявил он друзьям. – Спать хочется. – Никто и не возражал. Раз хочется, значит, хочется. Спи себе на здоровье. А остальные вознамерились дождаться роскошного ужина, обещанного Василисой, да и такой успех не грешно отметить парой-другой бутылочек вина. – Ероха, подойди на два слова, – крикнул Валентин, уже почти поднявшись в спальню.

– Да, Минь… Хотел чего? – спросил тот, входя в комнату к Валентину.

– Слышь, Ероха… – начал Валентин. – Что-то нехорошо я себя чувствую…

– Ложись в кровать, Минь, я мигом за лекарем сбегаю.

– Обожди, не надо лекаря. Отосплюсь, и все пройдет. На всякий случай говорю тебе. Уезжайте завтра из слободы. Все. Бросьте все имущество и уезжайте.

– А ты?

– И я с вами. Просто… Ну ладно. Иди, Ероха, я спать буду.

Ероха вышел из комнаты и, спускаясь к друзьям, все чесал затылок, задаваясь двумя вопросами: «Что это с ним?» и «О чем это он?» Валентин же остался наедине с собой, раздираемый лютым зверем по имени Совесть на мелкие и мельчайшие кусочки, ибо намеревался он сейчас не просто завалиться спать, а отбыть навсегда в свой родной двадцать первый век. По-хорошему надо было бы с ребятами попрощаться, сказать им «спасибо». И не только с ребятами, но и с Василисой, и с мастеровыми. А если уж совсем по-хорошему, то вообще не нужно было в слободу возвращаться. И Василису с мастеровыми и прислугой из слободы надо было бы вытащить.

Но если прощаться и говорить «спасибо», то как объяснить им, почему он бросает их на полдороге? Ведь затащил он их сюда, в слободу, не для того, чтобы Рыбаса-Веттермана прикончить, а для того, чтобы царевича на сторону земщины переманить. Чтобы положить конец разделению на земских и опричных, чтобы смуту прекратить… А дону Альбе так вообще наобещал восстановление единой мировой империи. Но если все эти обещания выполнять, то когда же он домой вернется? Да и не может слиперский полет длиться так долго…

Одним словом, и не хочется, очень не хочется Валентину друзей обманывать, а все одно приходится. Друзей? Разве могут быть друзьями люди, уже помершие сотни лет назад? Лобов говорит, что не могут. Используй их, мол, как тебе надо, и все тут. Валентин и использовал. Но Совесть его все равно грызет. Ох как грызет…

Валентин разделся и лег в кровать. Долго ворочался, не в силах уснуть. Снизу доносился приглушенный гомон. Похоже, Василиса уже не только подала ужин, но и сама присела за стол к ребятам. Все довольные, радостные… Празднуют победу. Стучат кубки, плещется в них вино… Как быть? Подняться, что ли, и рассказать им всю правду?

Валентин и не заметил, когда сон смежил ему веки. Он уже начал проваливаться в бездонную берлогу глубокого сна, когда вспомнил, что сегодня он возвращается домой. В последний момент он ухватился обеими руками за край пропасти и, подтянувшись, выкарабкался на плоское каменистое плато, раскинувшееся перед ним до самого горизонта. Но где же туман? Стоило ему только подумать об этом, как плотный белесый туман, приятно холодящий его кожу, пополз откуда-то сбоку, покрыв сначала все плато, а потом, вспухая до небес, закрыл и само солнце. Валентин сделал шаг вперед, входя в эту белесую, плотную субстанцию, мощно оттолкнулся ногами от каменистой земли и поплыл классическим баттерфляем. Он не видел, куда плывет, но знал, что направление выбрал правильное. В нужное время он перестал грести и встал ногами на дно. Вот и берег. Туман вдруг стал отступать, оплывая, как тающие взбитые сливки. Перед Валентином возносилась ввысь могучая башня, выступающая вперед из бесконечной крепостной стены. Его новый портал, сооруженный им перед отправкой в шестнадцатый век. Добротное сооружение. Уж его-то не взломают злобные черные сущности, как брошенный Валентином домик. Окинув взглядом творение своего разума и оставшись весьма довольным им, Валентин достал ключи и один за другим принялся отпирать пудовые замки, висящие на воротах.

– Роман Михайлович! Роман Михайлович!

– Д-да… – Лобов стоял, вперившись в экран телевизора и держа пульт в руках. Он и сам не знал, почему он включил один из круглосуточных русскоязычных информационных каналов. Будто кто-то подтолкнул его и заставил взять пульт в руки. Это был какой-то бизнес-канал. На экране сидели два молодых человека и обсуждали экономическую ситуацию в мире. В самом низу экрана располагались две полосы – синяя и красная. По синей бежали котировки акций, а по красной неспешно двигалась надпись – новость дня: «Сегодня взорван кортеж заместителя главы федеральной службы стратегических резервов Рыбаса Ю. А.» Лобов глядел на экран и никак не мог оторвать глаз от бегущей строки.

– Роман Михайлович! Валентин просыпается!

Лобов тряхнул головой, словно сбрасывая с себя охватившее его наваждение, и перевел взгляд на дисплей, на котором транслировалось изображение из бокса, где лежал Валентин Василенко. Слипер уже шевелил руками и ногами, поэтому Лобов не мешкая направился в бокс. Ментальную связь со слипером, уже находящимся в портале, устанавливать было поздно, поэтому Лобов, осведомившись у Веры, готова ли она, сразу же начал отсчет.

Валентин открыл глаза и улыбнулся.

– С возвращением! – одновременно приветствовали его Вера и Лобов.

– Привет, – ответил он, не переставая улыбаться. – Я сегодня Рыбаса уничтожил.

– Ну, Валька!.. – всегда сдержанный, корректный Лобов вдруг, словно взорвавшись эмоциями, кинулся к Валентину – обниматься.

– Полегче, полегче, Роман Михайлович, – пыталась остановить его Вера. – Вы его задушите, он же совсем слабый еще! – Но и слипер, и его командир вовсе не слышали ее, продолжая то тискать друг друга в объятиях, то колотить со всей силы друг друга по плечам. – Роман Михайлович, дайте хоть датчики отсоединить и оборудование выключить, провода все оборвете!

На этот раз Лобов послушался и, выпрямившись, осенил себя торжественным, размашистым крестом.

– Спасибо тебе, Господи, от всех русских людей!

Увидев это, Вера прыснула в кулачок.

– Ну, Роман Михайлович, сегодня день открытий. Что ни минута, то что-нибудь новое о вас узнаю.

Несколько сконфуженный этим смехом, Лобов сразу же понизил пафос момента на целый уровень.

– Подождите, я кое-что вам покажу… – Он вышел и через минуту вернулся с телевизором. Пристроив его на стеллаж с аппаратурой, он включил сеть и стал искать, куда бы воткнуть антенну. – Вера, да где же у нас антенная розетка?

– Там же, в едином блоке… – Она подошла к этажерке и помогла Лобову включить антенный кабель.