Группы прорыва на мосту Вейдендаммер начинают движение. Авангард – «Тигры» и штурмовые орудия – покатил по мосту и смел противотанковое заграждение.

Немецкий передовой танковый отряд стреляет во все стороны, но и русские тоже не спят. Их противотанковые пушки огрызаются огнем по прорывающимся. Танки лавируют и действуют сообща. Из домов и с углов улиц им вторит немецкая оборона. Советские войска отстреливаются темными, плотно сбитыми группами. Снова разверзся ад. Здесь никогда не пробиться!

Отряды отходят, пытаются пробиться в других направлениях. Подразделения распадаются. Группа в 50 человек и штурмовое орудие бросается на прорыв вдоль Шиффбауэрдамм в направлении Лертского вокзала. На Альбрехтштрассе уничтожают и ее. Теперь остается одно: рассредоточиться и пробиваться малыми группами! В ходе этой попытки прорыва погибли генерал-майор Циглер, командир разведывательного батальона дивизии «Нордланд» штурмбаннфюрер Рудольф Заальбах и многие офицеры и солдаты.

1 мая 1945 года между 02:00 и 03:00 генерал Кребс, полковник Дуфнинг и оберштурмфюрер латыш Нейландс (переводчик) установили связь по рации. В Темпельхофе они вышли на командующего 8-й гвардейской армией, генерала армии Чуйкова, чтобы договориться с ним о прекращении огня. Чуйков требует: «Безоговорочная капитуляция!» Парламентеры возвратились, чтобы посовещаться с генералом Вейдлингом.

Чуйков проконсультировался с командующим 1-м Белорусским фроном маршалом Жуковым, штаб которого под Штраусбергом.

Вечером 1 мая парламентеры снова собрались в дорогу. К этому времени многие части и подразделения уже расформировались или пытались прорваться. В Темпельхофе была достигнута договоренность о капитуляции всех

немецких войск в Берлине. Русские условия: «Перемирие с 6 часов 2 мая 1945 года. Сдача всего оружия. Никакого подрыва складов и материальной части. Почетный военный плен. После заключения мирного договора возвращение всех пленных на родину»[33]. В ночь на 2 мая многие группы солдат вермахта еще пытались избежать плена. Используя еще не занятые противником боковые улицы, одному сильному отряду удалось вырваться из правительственного квартала и выйти на Хеерштрассе. Упорные бои велись за мосты у Шпандау, но в конце концов прорыв на запад удался. Эта и еще две группы пытаются 2 мая, несмотря на вступившее в силу перемирие, прорвать кольцо советского окружения под Шпандау, Фалькензе и Штаакеном. Около 10 000 человек, солдат и гражданских, и с ними несколько танков и штурмовых орудий, санитарных машин с ранеными, зениток на самоходных лафетах натыкались на все более плотные позиции советских войск, обходили их, упирались в следующие и рассеивались. Последние танки расстреляли оставшиеся снаряды или были подбиты советскими противотанковыми пушками. Повсюду остались лежать убитые и раненые, солдаты и гражданские. На аэродроме Штаакена кольцо казалось непреодолимым. Пробились и вновь собрались лишь отдельные группы. Между Штаакеном и Дёберицем русские занимали высоту. Здесь было много атак, но затем никакого продвижения вперед. Понесены большие потери. Погибли военные и гражданские, примкнувшие к солдатам женщины и дети. Удалось прорваться лишь отдельным малым группам; среди них несколько бойцов дивизии СС «Нордланд» с оберштурмфюрером

Зайнесом. Другие группы прорывались от Шпандау в северо-западном направлении и вышли к Науэнер-форст. Одной из этих групп командовал датчанин, оберштурмфюрер Биркедаль-Хансен из полка «Данмарк», он добрался до Варнемюнде и оттуда на гребной лодке доплыл до Дании.

А как развивались события в Берлине? Оберштурмфюрер Нейландс, который с 80 латышами 1 мая на Унтер-ден-Линден отразил все атаки, после провала первых переговоров о перемирии (капитуляции. – Ред.) с остатками своего 15-го латышского пехотного батальона СС закрепился в Имперском министерстве авиации. Они собирались сражаться до конца, поскольку знали, что их ждет. Родину они давно потеряли.

Утром 2 мая мертвая тишина. Нигде не было видно ни одного русского и ни одного немецкого солдата. Затем латыши узнали о ночной попытке вырваться из окружения. О них забыли.

Итак, латыши стали пробиваться через развалины города в Панков и вышли на площадь, где тысячи немецких солдат еще ожидали сдачи в плен. Здесь остатки подразделения латышских эсэсовцев разошлись, и каждый пытался вырваться из плена на свой страх и риск. Сходно дело обстояло и у французских эсэсовцев. 1 мая бой на их участке бушевал с неослабевающей силой. Только после того, как русские пустили в ход огнеметы, французам пришлось отступить. 2 мая остатки боевой группы 33-й дивизии СС «Шарлемань» (французской № 1) стояли близ Имперского министерства авиации, когда появились немецкие и русские солдаты с белыми флагами. Это конец. На Бендлерштрассе личный состав квартала зданий Бендлерблока построился в последний раз и прошел мимо своего коменданта генерала Вейдлинга сдаваться в плен.

Зообункер (зенитная башня) – последний оплот в районе ось Восток – Запад – также поднял белые флаги. Зенитные орудия, последние, что наводили ужас на советские танки, молчали. Бойцы, включая раненых, покорно ждали плена.

О последних часах перед концом мы читаем в заметках раненого унтершарфюрера Шоллеса, который после скудной медицинской помощи на станции метро «Штадтмитте» от усталости погрузился в глубокий сон:

«Не знаю, сколько прошло времени, но, когда я проснулся, в моих ушах звучало страшное слово: «отход». И никто не знал, что происходит. Все уходили, хотя отходить было больше некуда. Сзади, спереди, справа и слева и, возможно, уже наверху на улице везде стояли русские! Но все двигались в северном направлении. Я беспомощно лежал на своих носилках, просил и кричал, чтобы меня взяли с собой. Рядом проходили двое связных-мотоциклистов из полка СС «Данмарк». Они уверили меня, что не оставят в беде, привели еще двоих товарищей и все вместе понесли меня. По дороге им попалась вагонетка, на которую они меня положили и затем толкали ее по рельсам метро. На станции «Французишештрассе» они меня сняли с вагонетки. Все опять остановились. Боль отступила, и я заснул. Когда проснулся, снова старая картина. Плотная толпа, и никто не знал, что делать, чего все ждут. Светало; наступало 2 мая. Внезапно до слуха донеслись громкие голоса: «Бойцы! Перед нами, над нами и позади нас стоят русские! Русский комиссар требует сдаваться! Товарищи, мы сдаемся в плен?»

Голоса за и против! Горячие споры. Согласие. Отказ. Офицер предложил всем офицерам выйти вперед для переговоров с русским комиссаром. Затем было принято решение: «Товарищи! Берлин уже в глубоком вражеском тылу. Комендант города подписал капитуляцию. Сдались последние очаги сопротивления. На всех улицах стоят русские танки. Попытка прорыва не удалась. Все солдаты вермахта, ваффен-СС и фольксштурма бросили оружие и рассматриваются как военнопленные. Женщины, дети и гражданские лица могут идти домой. Раненые отправляются в госпиталь. Никто не совершает никаких безрассудств». Я принял этот приказ равнодушным спокойствием. Все медленно двигалась к выходу из метро на Французишештрассе. Мою вагонетку толкали. Рядом со мной лежал еще один тяжелораненый. Некоторые сво-