В сравнительно благополучный статистический интервал между 1950 и 1960 гг., когда умер Сталин и пришедший на смену Хрущев дал народу вздохнуть, распустил по домам часть заключенных, а потом и часть армии, взялся осваивать целину (что отозвалось смягчением привычного недоедания), население СССР, по официальным данным, опять демонстрирует среднегодовой прирост более 3 млн человек. Относительные темпы прироста падают, они уже устойчиво ниже 2 % в год, зато понемногу расширяется расчетная база. Так что физически (в натуральных числах) прибавка остается примерно на одном уровне. Хотя надо иметь в виду, что опять помогла долгосрочная демографическая волна: к отложенному из-за войны и послевоенного голода детородному подъему подключилась сравнительно многочисленная женская часть обильного суперпоколения НЭПа 1923–1928 годов рождения. Мужчин после войны остро не хватает, но наиболее шустрые успевают подарить детей сразу нескольким партнершам: «Кому сына, кому дочь, надо ж Родине помочь!» Кроме того, в статистике уже незримо присутствует «демографический трофей» в составе СССР, где люди тоже худо-бедно рожают детей и увеличиваются в числе.

Предположение о среднем «нормальном» для СССР долголетнем приросте порядка 3 млн в год в очередной раз подтверждается. Если бы он выдерживался более-менее постоянно, то за 30 лет после переписи 1926 г. страна вправе была бы ожидать прибавки в 90 млн человек. Это минимум. Итого, теоретически, в 1956 г. населения должно быть не менее 147+90=237 млн. Плюс тот самый «демографический трофей», который благодаря упомянутой справке Писарева уже можно оценить точнее. Писарев пишет про 22,5 млн граждан, присоединенных в 1939–1940 гг.; от себя добавим еще 1–1,5 млн на территориях, завоеванных позже, по итогам 1945 г. (Южный Сахалин, Восточная Пруссия), включая немногочисленных осевших в России беженцев или пленных и присоединенную в 1944 г. Туву. Итого в сумме округленно 24 млн. Если предположить скромный среднегодовой прирост этой группы до 1,5 % в год (около 0,35 млн), то к 1956 г. естественная прибавка на «трофейных территориях» вряд ли может быть менее 4 млн человек. Итого на 1956 г. народу в СССР должно быть порядка 265 млн (237+24+4=265).

В справочнике «СССР в цифрах» на 1956 г. зафиксировано 200 млн. Имея в виду приблизительность расчета с намеренными округлениями в пользу Сталина, приходим к выводу, что демографический недобор СССР за 1926–1956 гг. составил примерно 65 млн человек.

Сюда входят потери во Второй мировой войне, коллективизация, репрессии, голод, бегство в плен, неготовность или неспособность женщин в одиночку рожать и поднимать детей, аборты и всё-всё-всё. Если добавить оценку недобора с 1913 по 1926 г. (около 30 млн человек), то интегральная цена военно-революционных подвигов к 1956 г. составит для России порядка 95 млн человеческих жизней. Скорее больше. Из них порядка 2 млн забрала Первая мировая война. Итого не менее 95 млн человек, которые могли и должны были бы родиться и жить в России при нормальных условиях. Только вот не сложилось у нас этих нормальных условий. Вместо них сложился победоносный прорыв в светлое будущее. Которое закономерно развалилось в 1991 г.

Более аккуратные расчеты ведущего отечественного демографа Анатолия Вишневского приводят к цифре ожидавшегося, но не реализованного демографического прироста в 113 млн[135]. Вишневскому, конечно, видней, он считает профессиональнее. В любом случае оценки дефицита близки по порядку — а иначе (если без грубого фальсификата) и быть не может. Но важны даже не сами цифры (как ни крути, а примерно 100 млн человек за время хождения по мукам с 1914 г. Россия-матушка недосчиталась), а то, как они преподносятся элитами и воспринимаются населением.

Нормально воспринимаются. С энтузиазмом!

При этом находится целая армия барабанщиков, которые на голубом глазу сообщают: при Сталине население росло, а вот без него стало сокращаться. Еще бы не росло, если в 1926 г. за юбки советских мам уже держались 22,3 млн сопливых будущих строителей коммунизма в возрасте до пяти лет. Суперпоколение НЭПа, на 7 млн превышающее численность детей 1917–1921 годов рождения. Учитывая, что демографическое эхо сравнительно сытых лет оборвалось только в 1930 г., можно предполагать, что в первую пятилетку Советский Союз вступил с мощным демографическим заделом порядка 40 млн детей до раннего школьного возраста.

Через 20 лет, к концу 40-х, они должны были вступить в оптимум фертильного возраста и в полтора раз увеличить число родителей по сравнению с периодом НЭПа. Даже если новое поколение по причинам демографического перехода и смены репродуктивного поведения снизит среднюю плодовитость до двух-трех детей в семье, население должно, по сути, удвоиться: трое-четверо повзрослевших детей 20-х годов рождения, у которых по два-три младенца. Плюс еще крепкие папа с мамой, которые только что стали дедушкой-бабушкой…

Где эта идиллическая картинка? Куда сгинуло уже существовавшее суперпоколение 20-х и почему оно дало столь несоразмерно скудное потомство — вот ключевой вопрос советской демографии. Наравне с вопросом о причинах катастрофического падения рождаемости и темпов роста населения в начале 30-х. С каждым годом под давлением всплывающих из архивов данных становится все понятнее куда. Но какое дикое сопротивление приходится преодолевать на пути к этой простой человеческой правде.

Если по совести, совсем не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять куда. В разбросанные вдоль дорог безымянные могилы голодомора, в мерзлоту ГУЛАГа, в чудовищные потери на фронтах Большой войны (именно молодежь 20-х годов рождения стала тем пушечным мясом, которым вождь затыкал прорехи в своих военно-стратегических планах), в бесследные и бессчетные потери депортированных «народов-предателей», в отчаянное бегство в плен… Ни у какой другой страны и ни у какого другого народа в мире не было такого разорительного XX века. В том числе среди стран, проигравших Вторую мировую войну.

Еще один ключевой вопрос советской демографии (точнее, антропологии): ради чего? Ради построения коммунизма, который построить невозможно? Ради величия вождя и его нукеров-прихлебателей? Ради боевой славы? Ради того, чтобы развалиться в конце пути от бессилия и безнадеги?

А так, конечно, население при Сталине еще росло. Хотя главным образом по инерции, быстро выдыхающимися темпами. Радости в этом ноль, потому что структура роста стала сходящейся. Так бывает, когда звезда далеко в космосе уже сгорела, но ее излучение еще ползет через тысячи световых лет. И она как бы сияет, хотя ждать уже нечего. Вот так и в коммунистической России: как только остатки суперпоколения 20-х годов кончились, так весь рост и вышел. И из самого СССР тоже дух вон: заездили. Идеократы сталинизма-вертикализма делают вид, что этого не понимают. Или правда не понимают? Третий ключевой советский вопрос: они на самом деле такие долдоны или прикидываются по долгу службы?

Когда Дмитрий Иванович Менделеев в 1906 г. выступил с известным прогнозом численности населения России к исходу XX века (он насчитал свыше 590 млн), демографическая наука была еще в зачаточном состоянии и потому цифра получилась сильно завышенной. Сегодня всем понятно, что по мере роста урбанизации, культурных запросов и смены шаблонов репродуктивного поведения показатели рождаемости снижаются. Соответственно, великий химик слегка хватил лишку. Не всякая городская мама согласится работать в режиме ударницы родильного станка и не всякий городской папа готов прокормить семеро по лавкам. Но и при этих справедливых оговорках надо признать, что Менделеев был достаточно осторожен и заложил в свой линейный прогноз средние темпы роста заметно ниже, чем показывала Российская империя в его время, — всего 1,5 % в год. Мол, мало ли какие трудности у страны могут случиться.