Единственный и неповторимый мистер Уэйд поднял голову и смерил сына жестким холодным взглядом:

— Что нужно?

Его отец не любил преамбул. И Рассел сразу перешел к делу:

— Мне нужна помощь. И ты единственный человек из всех, кого я знаю, кто может оказать мне ее.

Ответ прозвучал сухо и безапелляционно:

— Не получишь ни цента.

Рассел покачал головой. Ему не предложили сесть, но он спокойно выбрал кресло и опустился в него.

— Мне не нужно ни цента.

Человек, не питавший к нему никаких чувств, смотрел ему прямо в глаза. Конечно, он спрашивал себя, что еще сотворил Рассел на этот раз, и неожиданно столкнулся с чем-то новым. Никогда прежде сын не выдерживал его взгляда.

— Тогда чего ты от меня хочешь?

— Я веду журналистское расследование для газетной статьи. Очень важное дело.

— Ты?

За этим кратко выраженным удивлением стояли годы съемок для желтой прессы, счета адвокатов, обманутое доверие, деньги, выброшенные на ветер. Годы, когда он оплакивал двух сыновей: один умер, другой делал все для того, чтобы его не считали за живого.

И в конце концов сумел этого добиться.

— Да. И добавлю, что масса народу погибнет, если не поможешь.

— В какую беду ты попал на этот раз?

— Я — ни в какую. Но в беде оказалось очень много других людей, и они даже не подозревают об этом.

В подозрительном взгляде Джейсона Уэйда засветилось любопытство. Голос сделался чуть мягче. Наверное, он почувствовал, что этот решительный человек перед ним вовсе не тот Рассел, которого он знал прежде. Так или иначе, множество неприятностей в прошлом вынуждали его держаться крайне осторожно.

— О чем речь?

— Не могу сказать. Это, конечно, мне в минус. Боюсь, в данном случае необходимо просто твое доверие.

Отец откинулся на спинку кресла и улыбнулся, как хорошей шутке:

— В данном случае слово «доверие» мне кажется по меньшей мере преувеличением. Почему я должен верить тебе?

— Потому что я заплачу.

Улыбку сменила насмешливая гримаса. Когда речь заходила о деньгах, могущественный мистер Уэйд оказывался в своем любимом охотничьем заповеднике. И Рассел знал, что там мало кто может соперничать с ним.

— Какими деньгами, скажи на милость?

Он ответил такой же улыбкой:

— У меня есть одна вещь, которая, безусловно, доставит тебе больше удовольствия, чем деньги.

Он достал из внутреннего кармана пиджака сложенный втрое лист бумаги. Развернул его, поднялся и аккуратно положил перед своим отцом.

Дженсон Уэйд взял очки, лежавшие рядом на столе, надел их и прочитал написанное.

Данным письмом нижеподписавшийся Рассел Уэйд обязуется с начала будущего июня оставаться в подчинении «Уэйд Энтерпрайз» в течение трех лет с оплатой один доллар в месяц.

С подлинным верно,

Рассел Уэйд

Он заметил, как отец старается скрыть удивление. Идея получить сына в свое распоряжение и унижать его в полное свое удовольствие должна была показаться ему привлекательной. Слов нет, Рассел в спецодежде, моющий полы и туалеты, — такая картина сразу сбросила бы с его плеч несколько лет.

— Допустим, соглашусь. Что я должен тогда сделать?

— У тебя уйма знакомств в Вашингтоне. Вернее, уйма людей в твоей расчетной книге, как политиков, так и военных.

Молчание отца Рассел принял за самодовольное подтверждение собственного могущества.

— Я расследую одно дело, но уперся в стену, которую самому не одолеть. Может быть, с твоей помощью удастся обойти ее.

— Дальше.

Рассел подошел к столу, достал из кармана фотографию парня с черным котом. Прежде чем отдать оригинал Вивьен, он сканировал снимок и отпечатал копию для себя. Тогда он почувствовал себя несколько виноватым, но теперь порадовался, что поступил так.

— Это дело как-то связано с войной во Вьетнаме. Начиная с 1970 года и далее. Мне известно имя солдата, его звали Уэнделл Джонсон, а это снимок неизвестного человека, который служил в армии вместе с ним. Думаю, что оба оказались втянуты в какую-то странную историю, которая до сих пор остается военной тайной. Мне нужно узнать, что это за история. И как можно быстрее.

Бизнесмен долго обдумывал просьбу, притворившись, будто рассматривает картинки. Рассел не догадывался, что убедили отца не слова, а тон, каким он произнес их. Таким тоном говорят только правду.

Отец указал ему на кресло напротив стола:

— Садись.

Затем Дженсон Уэйд нажал кнопку на телефонном аппарате.

— Мисс Этвуд, соедините меня с генералом Хетчем. Немедленно.

И в ожидании ответа включил громкую связь. Рассел подумал, что он сделал это по двум причинам. Первая — чтобы он слышал разговор, который сейчас состоится. Другая, более весомая, — в очередной раз продемонстрировать сыну, что значит его имя.

Вскоре в комнате прозвучал грубый, хрипловатый голос:

— Привет, Дженсон.

— Привет, Джеффри, как дела?

— Только что сыграл партию в гольф.

— Гольф? Я не знал, что играешь в гольф. Надо будет как-нибудь сразиться с тобой.

— Хорошо бы.

— Рассчитывай на меня, дружище.

На этом вежливая преамбула закончилась. Рассел знал, что его отец ежегодно тратит огромные деньги на то, чтобы оградить себя от прослушивания, поэтому не сомневался, что телефонный разговор будет вестись без обиняков.

— Ладно. Чем могу помочь?

— Мне нужна одна серьезная услуга, причем оказать ее можешь только ты.

— Посмотрим, так ли это.

— Дело жизненно важное. Бумага и ручка рядом?

— Минутку.

Слышно было, как Хетч попросил кого-то протянуть ему ручку и бумагу, и продолжал.

— Слушаю.

— Запиши имя. Уэнделл Джонсон. Вьетнамская война, с 1970 года.

Молчание означало, что генерал записывает.

— Джонсон, ты сказал?

— Да.

Дженсон Уэйд подождал немного и пояснил:

— Думаю, что вместе со своим товарищем он оказался втянут в какую-то странную историю, которая до сих пор остается военной тайной. Мне нужно узнать, что это за история.

Рассел отметил, что отец, высказывая генералу свою просьбу, в точности повторил его формулировку. Эта маленькая деталь порадовала его.

Но тут в ответ прозвучал энергичный протест:

— Дженсон, но я же не могу идти и рыться в картотеке…