Мама, дядя Толя выслал фотобумагу и реактивы. Я наделал фотографий. Вышлю. На фото ребята с моего взвода. Есть фотографии с памятником ребятам, которые погибли 20 февраля.

Мама, ты пишешь, что дождя на огороде не хватает. Тут тоже нет дождей. На небе ни облачка. Только солнце выжигает все живое. Трава высохла. Ничего. Еще осталось чуть‑чуть.

Ну, мама, заканчиваю свое письмо. Жду ответа.

Крепко, крепко целую вас всех.

Ваш Юра.

28.05.88 г.»

«Здравствуй, дорогая Наташенька. С большим приветом и массой наилучших пожеланий шлю тебе свое письмо я, брат Юра.

Вот, Наташенька, получил от тебя письмо, за которое тебе большое спасибо. Получил и яблоневый цвет. Понюхал. Аж домой потянуло. Заскучал о нашей хате, за нашим садом. Хорошо там весной. Все в цвету. Скоро, наверное, и наша роза расцветет. И калина. Как там наши яблоньки? Цвели? Будет урожай или нет? Как там мои пчелы поживают? Может, увидишь дядю Витю, то расспроси. Хорошо, Наташенька? Как там Шарик наш поживает — кнопка наша? Такой же лохматый? Ему тоже передавай привет от меня. Скоро выведение в Союз. Будем уже дома. А там, осенью, может, и в отпуск наведаюсь…

2.06.88 г.».

Какое хорошее письмо! В нем добрые вести. Обнадеживающие. Скоро домой. Его сестричка Наташа, брат, бабушка и мама с нетерпением ожидают его возвращения. Однако через три недели Людмила Максимовна Рабец получила другое письмо от командования части, в которой служил ее сын Юра.

От горькой вести защемило сердце, затуманилось в голове, зашаталось все вокруг. Но скупые канцелярские строчки на пожелтевшем листе бумаги ничего изменить не могут.

Как рассказал бывший командир Юры Виталий Мертвищев, группа разведчиков, в которую входил и Юрий Рабец, возвращалась после выполнения боевой задачи. На пути их ждала засада. Разведчики вынуждены были принять бой. Он начался в 6 часов утра 27 июня 1988 года. Действуя смело и решительно, Юра вместе с друзьями отражал атаки наседавших душманов. Ведя прицельный огонь, он уничтожил четырех «духов», чем способствовал недопущению обхода группы с фланга. Спас жизнь своих товарищей. После множества неудавшихся атак противник стал обстреливать наших ребят из минометов. Одна из взорвавшихся рядом с Юрием мин оборвала его жизнь.

Ребята продержались до подхода брони…

Село, узкое и длинное, как будто гигантская лодка, пришвартовавшаяся у небольшой извилистой речки. В этой лодке у каждого своя судьба, как говорится, своя широкая дорога. Это — Кожанка. Не дождалось село своего героя. Не довелось Юре полюбоваться синевой родной реки…

Он верил, что вернется. Поэтому на последней страничке записной книжки его рукой написаны эти строчки:

Настанет день

и мы вернемся,

И будут нам светить

издалека

Не звезды на погонах

у комбата,

А звезды на бутылках

коньяка…

Анна Павловна Воложанина, мама Володи Бекботаева, в своем письме была очень кратка. И все же нам стало известно, что большинство писем сына, присланных из Афганистана, потеряно при переезде из квартиры в квартиру. Сохранились только три письма, которые в семье бережно хранят как память о сыне Володе. Мы надеемся, что в этих письмах читатель найдет те крохотные детали, раскрывающие кое‑какие подробности армейской службы в Афганистане Владимира Бекботаева.

Все три письма написаны Володей чернилами, но, к сожалению, он не ставил в письмах даты написания. Ясно только, что написаны они в период с ноября 1981 года по июль 1982 года…

Вот уже 20 лет Анна Петровна хранит эти письма сына. И время уже оставило свой след на письмах: они порваны на сгибах, пожелтели от времени… Но прошедшие годы придают особое значение этим строкам. Они помогают сегодня глубже осмыслить прошлое, лучше понять его. Мы полностью приводим содержание этих писем.

«Привет из Афганистана! Здравствуйте, мои дорогие мама, папа, Саша и сестренка Лорочка! С огромным чистосердечным солдатским приветом к вам ваш сын и брат Владимир. В первых строках хочу извиниться за долгое молчание в связи с переездом. Во‑вторых, хочу сообщить, что я жив и здоров, чего и вам всем желаю.

Служба идет своим чередом, все у меня нормально. Праздник 7 Ноября встретили нормально, правда, вас не поздравил, вы уж не обижайтесь на меня, в следующий раз поздравлю. Не знаю вот теперь, когда это письмо вы получите, до Нового года или после. И не знаю, как и быть, поздравлять вас или нет, но лучше я вас в этом письме поздравлю с Новым 1982 годом. Вы уж не обижайтесь, что я так рано, но я не знаю, когда письмо дойдет до вас и когда я получу ответ от вас.

Погода здесь такая: днем жара, а уже ночью холодно, но ничего, привыкать надо чуть‑чуть к заграничной жизни. Мама, папа, Лора, когда получите это письмо, напишите побольше все вместе, я очень буду ждать ваших писем. Да, мой адрес дайте Любаше, чтоб она тоже написала. Пускай Лора позвонит и даст адрес Любаше. Я, короче говоря, напишу вам все как было, а сейчас заканчиваю. Передавайте всем от меня большой привет.

Пускай все напишут, я буду ждать ваших писем. До свидания, жду ваших писем. Крепко всех целую.

Ваш Вовчик.

Извините за почерк, писал сидя на коленках».

«Здравствуй, сестренка! Получил сразу три твоих письма и очень обрадовался. Спасибо тебе за поздравление, да и за подарок тоже. У меня дела идут нормально. Жив, здоров, не болею. Ну, все вроде бы, больше писать нечего.

До свидания, жду ответа, если понравится, вышлю еще.

Твой брат Владимир».

«Привет из Меймене (ДРА). Здравствуй, моя дорогая мама. Поздравляю тебя с днем твоего рождения. Желаю тебе крепкого здоровья, самого хорошего настроения и всего самого наилучшего в твоей жизни.

Извините меня, мама, за долгое молчание, вот получил письмо с фотографиями и пишу ответ на ваши письма. Мамуля, как ваше здоровье, не болеете ли, как там папа, пишите всё, ничего не скрывайте.

Немного о себе. Жив, здоров, не болею. Погода у нас очень жаркая, но ничего, привыкаем потихоньку, ведь мне еще почти год осталось служить и я буду дома, вот в такое же время я буду сидеть дома и вспоминать, что было, а сейчас мне еще служить и служить, еще пока рано думать о доме, впереди еще почти целый год. Знаете, мама, вот привезли к нам молодых ребят, у них такие детские лица, на себя смотришь и думаешь: неужели так повзрослели, сам себе представить не могу. Да, что там Саша ничего не пишет, или ему некогда, времени совсем мало свободного, что ли. Почему‑то я пишу всем письма, всем родным, но ни от кого писем нет уж давно. Всем привет передавайте. На этом писать кончаю. До свидания. Жду ваших писем.