Я чуть не рассмеялась. Как я себя чувствовала? Уместно ли было говорить ему, что я сошла с ума, что у меня депрессия, что я сломлена и измучена тревогой и «а вдруг»? Я знала, что это не так, что он не нуждается в моем бреде и не заслуживает его, поэтому заставила себя улыбнуться.

– Я в порядке.

Он кивнул, и я улучила момент, чтобы по-настоящему изучить его, – линия челюсти, выпуклость бицепсов на фоне ткани рубашки, нотка грусти в его глазах, снова опустившихся на мое обручальное кольцо.

– Ты счастлива?

Я посмотрела в сторону, на окно, где город заливало оранжевое сияние заходящего солнца. Я не могла ответить на этот вопрос, не солгав ему, поэтому я сменила тему.

– Почему ты здесь?

Джейми проследил за моим взглядом, и мы оба вместе посмотрели в окно. Казалось, прошла целая вечность. Мы смотрели, как садится и снова встает солнце, прежде чем он заговорил.

– Это был долгий год.

Его хриплый и низкий голос эхом отозвался в моей пустой квартире.

Я просто кивнула.

– У меня было много времени, чтобы обдумать все, что ты сказала, и меня убивает, что я ушел так, не сказав всего, что хотел.

Я закрыла глаза, сжала губы и приготовилась. Я не готова услышать от него больше. Не готова эмоционально сделать то, о чем он собирался меня попросить. Но Джейми здесь не для того, чтобы просить о чем-то, а для того, чтобы все закончить. И в каком-то смысле это еще хуже.

– Я хочу перестать причинять тебе боль, – начал он. Я открыла глаза и поймала его взгляд. – Я никогда не хотел этого и, наверное, не смогу доказать, но я никогда не хотел играть во все эти игры. Никогда не хотел причинять боль… – Он сглотнул и, слегка покачав головой, прочистил горло. Его взгляд был устремлен в пол. – Я хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя во всех смыслах этого слова. – Мое сердце рухнуло оземь, а рукой я вцепилась в ткань свитера, скручивая его и готовясь к буре. – Между нами все и всегда было очень настоящим.

Дышать стало труднее, потому что я поняла, что он прав. Каким бы поганым ни было все это, оно было реальным. Все так. По-настоящему.

– Ты мой лучший друг, – сдавленно произнес он. Я оцепенела, как будто с головой погрузилась в ледяную ванну, и не могла больше смотреть на него, поэтому снова перевела взгляд на окно. Джейми встал прямее: – И я всегда буду где-то рядом с тобой, независимо от времени, места и обстоятельств.

По моему лицу быстро и бесшумно скатилась слеза, которую Джейми не мог видеть. Я не вытирала ее, боясь выдать себя.

Он пересек комнату, шагнул ко мне, и я почувствовала запах меда и дуба, который всегда любила. Я закрыла глаза и вдохнула аромат, который никогда не отпускал меня. Ни когда он поцеловал меня в лоб, ни когда вложил в мою руку маленькую коробочку, ни когда прошептал «С днем рождения», ни когда снова отошел от меня, и аромат покинул меня в одно мгновение.

Он медленно подошел к двери и положил руку на ручку.

– Мне кажется, что «прощай» – это не совсем подходящее слово, поэтому я просто скажу: пока не наступит подходящий момент…

Я не сводила взгляда с окна, и только когда он закрыл за собой дверь, снова вдохнула.

Я посмотрела на маленький сверток в руке, завернутый в коричневую бумагу, и заплакала.

Мне официально исполнилось двадцать восемь лет.

Это был очень странный день рождения. Мне казалось, что я должна быть в полном порядке, а на самом деле это не так. Моя карьера – единственное, что было мне подвластно, да и то под вопросом. Я потеряла мужчину, которого любила всю жизнь, рассорилась с подходящим парнем, который хотел провести со мной всю жизнь, и жила в маленькой двухкомнатной квартире одна.

К счастью, Дженна появилась менее чем через час после ухода Джейми.

– Мне все равно, что ты скажешь. Мы идем в этот дурацкий, пошлый бар восьмидесятых. Ты наденешь на себя это нелепое платье, и мы напьемся до беспамятства и стильно встретим двадцать восьмой год.

Дженна протягивала мне на вешалке пушистое лавандовое платье с пышными плечами, а другой рукой набирала текст на телефоне, вероятно, своему парню Дилану. Они встречались почти с того самого дня, когда я начала встречаться с Брэдом. Однако их отношения оказались крепче наших, и я чувствовала, что скоро он задаст ей важный вопрос. Было очень приятно, что она пришла отметить мой день рождения, но праздновать мне хотелось меньше всего.

– Я бы предпочла мороженое и вино в пижаме.

Дженна насмешливо хмыкнула.

– Нет. Ни за что. Это будет твой год, Би. Мы должны начать его правильно, чтобы весь остальной год был таким же.

– А поход в бар в стиле восьмидесятых – это «правильный путь»?

– Ну да.

Я хихикнула, выхватив у нее из рук отвратительное платье, а она ухмыльнулась и махнула мне рукой, чтобы я шла в спальню переодеваться.

В ее защиту могу сказать, что в итоге мы неплохо провели время. Мы танцевали, смеялись и пили. Много пили. Но к концу вечера мы вернулись в мою квартиру. Более того, мы оказались в моем любимом месте в квартире – в моей ванной. Все еще в платьях, с тюлем, распушенным вокруг нас, и бутылкой бурбона, которую передавали друг другу. Плейлист Дженны на ее телефоне эхом отражался от стен ванной, а подарок Джейми лежал в путанице наших платьев.

– Ладно, ты уже достаточно пьяна, чтобы открыть его? – спросила Дженна около трех часов ночи.

Я сделала еще один глоток из бутылки и рассмеялась. Глаза немного затуманились.

– Не думаю, что это достижимая точка.

– Чего ты так боишься?

Я пожала плечами, скидывая каблуки с ног, которые свисали из ванны. Дженна последовала моему примеру, и мы покачивались на босых ногах, пока я передавала ей бутылку.

– Не то чтобы я боялась. Просто не знаю, что хорошего в том, чтобы открыть его.

– Тебе не интересно?

– Конечно, интересно.

Дженна хмыкнула.

– Так открой эту чертову штуку. Я умираю от любопытства.

Она бросила коробку мне на колени, и я взяла ее дрожащими пальцами, разглядывая бечевку и гадая, что это может быть. Она была легкой и звенела при каждом движении моих рук.

– Не знаю, что я почувствую, когда открою это, – призналась я и повернулась к