Она же теперь сожалела, что так разоткровенничалась перед Романом, подвела женская глупость. С неприязнью не спускала с него глаз.

Между ними образовалась трещина.

Сейчас они походили не на двух любовников, загнанных в угол обстоятельствами, а на двух загнанных под флажки волков, где каждый пытается отстоять свой интерес.

Роман брал в руки кинжал, и дух неистовства врывался в него. Но Роману было тяжело, немыслимо представить, что он может вонзить нож в красивое тело Евы. Несмотря ни на что, ему остро хотелось ощущать жар ее сексуальной ярости, любоваться ею в своей постели, нежели видеть распластанной на полу с кинжалом в груди. Она как будто приколдовала его. Страсть изводила Романа, и он не мог переступить через нее.

Его сердце разрывалось от любви. Стонало. Говорило ему, что Ева кроме него больше не должна быть ни с кем. Ни с кем и никогда! Ничьи руки впредь не должны касаться ее обворожительного тела. Она его, она только его навсегда! И, кажется, сердце сейчас подсказывало ему единственный выход в сложившихся обстоятельствах. Только так Ева навечно останется его.

Роман пожирал ее глазами, и так же, как она, не выпускал из поля зрения ни на секунду. Он любил ее сильно, безоглядно, исступленно. Его мозг кипел, мысли шипели, как шкварки на сковороде. Он должен был решиться, сердце никогда не подводило его.

Неожиданно для Нарлинской, Роман стал рыться в шкафу, рассовывать по карманам деньги и следом начал куда-то торопиться. Она насторожилась. Он потянул в себя ее запах, этот запах всегда возбуждал его, ноздри задрожали:

— Хочу сделать тебе сюрприз, — пояснил коротко, не вдаваясь в суть.

— Какой сюрприз? — напряглась она, чувствуя, что он задумал что-то, что интуитивно испугало ее. — Не нужно мне никаких сюрпризов! — она резко запахнула полы длинного домашнего халата и затянула узел пояса на животе. — Я уже сыта ими по горло! — подошла ближе, в глазах трепыхнулся страх, не разыгранный, как на сцене — настоящий. Ткнулась лбом ему в грудь. — Я боюсь оставаться одна!

Но Роман уперто не слушал ее:

— Ничего не бойся! Тут безопасно, никто не знает, где мы! Я скоро приду.

Нарлинская подняла лицо. Оно было холодным и сердитым. Страх улетучился. Сухим голосом вдруг потребовала:

— Ты должен убить Думилёву!

— Почему? — нервно дернулся Роман.

Откинув челку с высокого лба, который всегда нравился Роману, Ева решительно выдохнула:

— Иначе она убьет нас с тобой!

Он распахнул глаза. Ева увидала в них безразличие к ее просьбе. Вцепилась в него пальцами, с трудом сдержавшись, чтобы не заскрипеть зубами. Пришлось худо-бедно объяснить, скрывая истинную причину. Сморщилась и произнесла:

— Ты не знаешь ее. Я никогда не говорила тебе. Но она страшнее тех, кого ты убил! Она способна на все! От нее надо избавиться, как можно скорее!

Выслушав, Роман молчком вышел из квартиры.

Она зло зарычала, у нее не было больше слов для возмущения.

Выскользнув из подъезда, он торопко осмотрелся, прыгнул в машину. Достал из бардачка блокнот. Что-то написал. Вырвал лист, положил на приборную панель. Затем позвонил по телефону, сказал:

— Жди на перекрестке, Почтальон!

Выехал со двора, минут десять крутил по улицам города, потом притормозил у одного из перекрестков, прижался к обочине. Невесть откуда возле авто возник парень, шустро юркнул в салон. Роман без приветствий проговорил:

— Вот деньги, — разжал ладонь. — Купишь большой букет цветов и отнесешь Упаковщику. Пусть упакует, как положено. Да, вот еще записка, — взял с приборной панели лист блокнота, свернул, — отдашь Упаковщику. Пусть вложит ее в цветы. Заберешь упакованный букет и доставишь по адресу Еве, — назвал улицу, дом и квартиру. — Запомнил? — и после того, как Почтальон повторил адрес, Роман продолжил. — А вот эти деньги, — достал из кармана пачку банкнот, — передай Упаковщику. За работу. — Ну, а это вот тебе! — вытащил из другого кармана купюры.

Почтальон юрко вылез из машины и растворился среди прохожих. Роман проводил его взглядом и поднес к уху телефон:

— Упаковщик, к тебе придет Почтальон, принесет букет цветов, упакуй его красиво, чтобы благоухал! Деньги за работу у Почтальона! — и отключился.

Странное чувство он испытывал сейчас. С одной стороны, у него было тяжело на душе оттого, что он отыскал выход из создавшегося положения, но с другой стороны, на душе как будто полегчало и тоже оттого, что он нашел выход из тупика. Неожиданный. Недавно он и помыслить не мог об этом. А сейчас иного не представлял.

Заехал в кафе, грустно посидел за чашкой кофе и отправился на съемную квартиру. Ева встретила встревоженным возгласом:

— Где же сюрприз? Ты не приготовил его? Что все это значит, Роман? Ты объяснить можешь, в конце концов?!

— Скоро доставят, — ответил он, отводя глаза. — Ты такая красивая сегодня. Божественно красивая! Я захотел, чтобы его упаковали так же красиво, — и шагнул мимо нее в комнату.

— Роман! — ее голос сорвался. — Роман, почему ты не смотришь мне в глаза? Ты больше не любишь меня? — спросила Нарлинская и глянула ему в спину с враждебной тоской.

Остановившись в дверях, он не повернул головы:

— Я обожаю тебя! Ты сводишь меня с ума! — печально прозвучало в ответ, — Я никогда так сильно не любил тебя, как сейчас! В мой сюрприз я вложил записку, чтобы ты никогда не сомневалась в моей любви!

— Записка? — Ева закричала, ее лицо исказилось от гнева. — Зачем мне твоя записка? Ты не хочешь со мной говорить! Решил записками переписываться? Хочешь предать меня? Я так и знала! Ты предашь меня! Ты обязательно предашь меня! Я так и знала! Ты уже предал меня! Ты меня предал! Я так и знала!

В нем все задрожало, он стремительно обернулся:

— Не смей на меня кричать! Никогда! — выдавил, бледнея.

— Подонок! Ты подонок! — не сдержалась она. — Я тебя ненавижу! — яростно сжала кулаки.

Нервически задергавшись, Роман неистовство бросился к шкафу. Распахнул дверцу, зашарил руками по полкам. Не обнаружил того, что искал. Бешено глянул на Еву и увидал у нее в руке кинжал.

— Ты не это ищешь?! — взгляд был враждебным, голос прозвучал, как разряд молнии.

— Отдай кинжал! — еще больше взбеленился Роман.

— Возьми! — она не шевельнулась и не протянула ему кинжал. Крепко сжимала рукоятку, глаза были ужасны.

Вид Евы не остановил его. Парень, как ошпаренный, прыгнул к девушке, намереваясь схватить за руку. Но в этот момент Ева тоже шагнула навстречу. В ее глазах не было ничего, что давало бы надежду парню. Была пропасть, в которой не видно конца. Роман ощутил, как нож вошел в живот. В глазах сверкнуло осмысленное выражение, он выдохнул:

— Ты!

Ева не знала, что означало это восклицание. То ли он удивился, что она ударила его ножом. То ли удивился, что не успел защититься. То ли именно этого ждал и боялся. Он согнулся. Нарлинская отпустила рукоятку ножа и отступила на шаг. Случилось то, что должно было случиться. Она готовилась к этому моменту, как только закрыла дверь за Романом, провожая за сюрпризом.