Большое Наступление Хапа и Дека закончилось на удивление быстро.

* * *

Итак: Страттен – это Квот, а Квот – Страттен с модулятором голоса. Задним числом это казалось очевидным. Теперь было понятно желание Страттена доверить мне работу с воспоминаниями: «Квот» уже знал о преступлении, с которым я связан. Это делало меня игрушкой в его руках – козел отпущения всегда под рукой. Была понятна и способность Страттена всегда быть на шаг впереди меня – до тех пор, пока я не прекратил пользоваться коммутатором «Квота». Я не мог дозвониться до «Квота», когда ехал из Мексики, потому что Страттен в это время сидел в самолете, летящем в Лос-Анджелес. Страттен сидел в самом центре паутины, сплетенной из тайн, а через личность «Квота» ему открылись еще и все мои.

Так что поддельный код на пентюхе никого не обманул. Я, выходит, не понял, на что намекал бог. Эти его слова были столь же расплывчатыми, что и прочие.

Люди Страттена втащили нас в гостиную, где у камина стояла Моника. У меня создалось впечатление, что это ее любимые место и поза: она словно позировала для фото. Я подумал, не предложить ли ей подпись «Сука из ада», но решил не обострять. Дека вытащили на середину комнаты и заставили опуститься на колени. В затылок ткнули дуло, совсем как при казни, причем настолько резко, что он чуть не упал вниз лицом. Меня, держа за горло, подтащили к софе и заставили сесть на нее, при этом девятимиллиметровый ствол грубо уперся в череп за ухом. Подручные Страттена оказались здоровыми ребятами, а наше оружие уже давно куда-то исчезло вместе с мечтами о долгой и счастливой старости. В комнате было темно – светило только несколько тщательно расставленных ламп. Что ж, умру я красиво подсвеченным.

– Вы можете гордиться собой, – сказал Страттен, – для идиота вы умудрились причинить мне слишком много неудобств, мистер Томпсон. За последние двадцать четыре часа я пытался встретиться с некоторыми людьми в этом городе, и везде рядом с ними маячили детективы в штатском. Тайное убежище Хаммонда я очистил через несколько минут после его смерти, так что, полагаю, полиция узнала о моем маленьком бизнесе из других источников. И, судя по вашему посланию, которое мне передала Сабрина, источником этой информации оказались вы.

– В яблочко, – согласился я. – Могу также сообщить, что одному из полицейских о тебе известно все.

– Это еще ничего не значит, мистер Томпсон. Важно суметь доказать. А доказательств, как я понимаю, нет никаких, иначе лейтенант Трэвис уже давно стоял бы у меня на пороге.

– Он парень умный, – возразил я. – Доберется и до доказательств.

– Тогда придется его убить, – спокойно произнес Страттен.

Он махнул третьему, ничем не занятому громиле. Тот кивнул и вышел из комнаты. Мне это очень не понравилось. Выглядело все так, будто должно было произойти что-то нехорошее.

– А почему ты не приехал за мной к Джеймисону? – задал я простой вопрос, стараясь потянуть время. Для чего я это делал, я не понимал. Все равно помощи ждать неоткуда. Неожиданно решение не ставить Трэвиса в известность о наших предполагаемых шагах показалось мне верхом глупости.

– Занят был, – ответил Страттен. – Пришлось потратить время, чтобы избавиться от этого никому не нужного дерьма, Ромера. Ты, конечно, заноза в заднице, но работаешь хорошо. Ромер шепнул мне, что у тебя есть друг, который поможет, и все так и оказалось. Но я решил не играть на площадке, которую подготовил ты. Люблю сам все организовывать. – Он достал из кармана какой-то пакет и бросил на софу рядом со мной.

– А ты знаешь, что если убьешь меня, тобой займутся копы? – Рядом со мной лежал плотный конверт, в котором, похоже, были какие-то бумаги и пара дисков.

– Сомневаюсь, – ответил Страттен. – Да это и не будет иметь никакого значения. Благодаря твоим усилиям моя деятельность в этом городе разрушена, и восстановить уже ничего нельзя. А это ужасно, потому что людям, которые здесь живут, есть что скрывать, и они готовы платить за это хорошие деньги.

Дек смотрел на меня. По выражению его глаз я понял, что он тоже обо всем догадался. Композиция почти готова. Двух поистрепавшихся злоумышленников найдут в доме Хаммонда вместе с данными о шантажируемых жителях города. Причем все будет представлено так, словно они застрелили друг друга из пистолетов, найденных у них в руках. Именно в этот момент третий громила появился в дверях, осторожно сжимая в руках разделочный нож из груди Ромера. Когда его покроют моими отпечатками пальцев, композиция примет окончательный вид.

– В это никто не поверит, – сказал я.

– А вот и нет, – улыбнулся Страттен и вынул пистолет с глушителем. – Никто не станет разбираться.

– Можно я? – попросила Моника.

Страттен повернулся к ней, подумал и улыбнулся еще раз. Подозвал поближе и протянул оружие. Моника заняла позицию рядом с софой в паре ярдов от меня и сладострастно посмотрела в мою сторону. Подняла двумя руками оружие и прицелилась мне прямо в голову.

– Не надо, чтобы все выглядело слишком аккуратно, – произнес Страттен и встал у нее за спиной. Он явно наслаждался происходящим и улыбался во весь рот. – Не забывай – речь идет об отвратительной перестрелке между двумя лузерами, которые на этот раз проиграли окончательно.

Дек уставился в ковер. Он не мог пошевельнуться, не рискуя получить пулю в голову, как и я. И он не хотел видеть то, что произойдет в ближайшее мгновение, в чем я не мог его упрекнуть.

Моника чуть опустила пистолет, и сейчас он был нацелен мне в горло. Она хихикнула и несколько мгновений выглядела лет на двадцать моложе. Страттен положил подбородок ей на плечо, чтобы лучше видеть, руки скользнули вперед и ухватились за груди.

А к моей груди приближалось дуло. Моника улыбалась, чувствуя, как Страттен сжимает и ласкает ее. Щеки ее слегка порозовели, а дуло наконец остановилось у меня на лице.

– Прощай, козел, – произнесла женщина.

Неожиданно раздался тяжелый хруст.

Сначала мне показалось, что я услышал убивший меня выстрел. А потом увидел, как громила с разделочным ножом со свистом летит в дальний конец комнаты, точно его дернули за веревку.

Страттен повернулся, чтобы посмотреть, что происходит. В дверях стоял холодильник Хаммонда с раскачивающейся дверцей.

– Какого черта? – пробормотал громила, стоявший рядом со мной, и на секунду ослабил захват. Этого оказалось достаточно.

Низко согнувшись, я бросился прямо на Монику, стараясь держаться ниже линии прицела. Я врезался ей в живот, и они со Страттеном полетели назад. Падая, Моника нажала на спуск, и выстрел, раздавшийся возле моего уха, полностью меня оглушил. Дек, лягавший мужика, который пытался удержать его, попал тому прямо по коленной чашечке. Уже через секунду Дек оказался на ногах и уперся одной ногой в физиономию противника. Было видно, что он вне себя – больше всего на свете мой друг не любит, когда ему тыкают пистолетом в голову.

Освобождаясь со своим взорвавшимся ухом из сплетения ног и рук на ковре, я услышал приглушенный крик и попытался понять, что происходит. И увидел морозильник, вбегающий в дверь в сопровождении посудомоечной машины. Холодильник к этому времени уже расположился на сбитом громиле, и тот извивался под его тяжестью, как придавленная букашка, не переставая вопить истошным голосом. Я заметил, как микроволновка спрыгнула с края софы, и крик оборвался. У микроволновок чертовски острые углы.